Земли родной юбилей двойной!

      Наша  родная  земля  Каневская  –  вся  в праздничных цветах  и  фейерверках!  Начало сентября знаменуется двойным юбилеем нашей малой  родины – аж  230 лет исполняется нашей родной станице, и 100 лет Каневскому району, что  тоже  весьма немало.   И в эти дни будет множество  разных  подарков  и  здравиц  и станице, и району.

А  один из самых ярких и трогательных подарков в этот день – от литераторов каневских просторов, прославивших в своих стихах нашу прекрасную Кубань и родные станицы.

 
Гречаная Татьяна

Стихи о Каневской
 
Сто лет району,
двести тридцать – Каневской!
Мы с восхищеньем и с поклоном
Станицу и район родной –
 
Всех поздравляем с юбилеем,
Желаем жить и процветать,
На благо Родины, взрослея,
И тонны хлеба собирать!
 
Прошли года и лихолетья
С переселенья казаков,
Их внуки, правнуки и дети
Из исторических веков
 
Здесь продолжают жить, трудиться,
Приумножать богатый край,
И жизнью предков мы гордимся
С призывом добрым «Наших знай!»
 
И в юбилей такой огромный
Для продолженья жизни лет
Нас наполняет вдохновеньем,
Трудом и славою побед!
 
Всем жителям большой станицы,
Людям района и гостям –
Пусть праздник жизни вечно длится,
Успехов и здоровья вам!

Учитель, историк, краевед (к юбилею А. В. Дейневича) (по материалам газеты «Каневские зори»)

У настоящих мастеров возраста нет, талант не зависит от чисел в календаре. Но часы неумолимо продолжают тикать, спрессовывая минуты в песчинки времени. Но кто-то там, наверху, за пределами нашего понимания, формирует каждому свою дорожную карту,  включает таймер,  и лишь время от времени уточняет маршрут, посылая знаки, не давая сбиться с пути. И если высший судия одаряет талантом – то дорога твоя будет длинной, ведь через руки и разум творящего с человеком говорит Вселенная. И каждая песчинка года лишь добавляет мудрости. 

Всё же люди весьма суеверны, и меряют свою жизнь десятилетиями, каждый прожитый десяток тщательно  фиксируя и отмечая. Жаль, что бессмертие недоступно человеку, даже Мафусаилов век – лишь миф. И всё же хочется искренне пожелать писателю и историку Александру Васильевичу Дейневичу, человеку по-настоящему талантливому,  долгих-долгих лет жизни и творчества, чтобы мы ещё не единожды читали его новые книги.

Учитель, историк, краевед

 
29 августа Александру Васильевичу Дейневичу исполнилось 70 лет.
Член Российского общества историков-архивистов, Союза журналистов России,

Краснодарского краевого благотворительного Фонда памяти Ф. А. Щербины, заслуженный работник культуры Кубани, почётный работник общего образования Российской Федерации и почётный гражданин Новодеревянковского сельского поселения – это всё он, Александр Васильевич.
Более тридцати лет этот неугомонный человек занимается изучением жизни и деятельности историка кубанского казачества, уроженца станицы Новодеревянковской Фёдора Андреевича Щербины, 175-летний юбилей которого отметили в этом году.

Литературные жемчужины «Каневчан»

Снова радует  читателей литературный альманах «Каневчане», приурочивший выпуск 22 номера к году 100-летия Каневского района и 230-летия  родной станицы Каневской.
На страницах альманаха  развернулся  калейдоскоп истории «ридной зэмли Канивський»,  и многогранной каневской литературы – яркой, щедрой и интересной.
Первые страницы радуют стихами незабвенного Владимира Юрьевича Саяпина – тонкими, яркими, полными света, солнца, яркой ребячьей радости, и в то же время подёрнутые горькой дымной ноткой ностальгии по ушедшему счастливому детству. Но  мы никогда не забудем стихи Саяпина, как невозможно забыть  далёкие босоногие солнечные времена.

Об альманахе, планах, литераторах Каневского района  и работе редакции «Каневчан» поведала в своём обращении главный редактор альманаха Татьяна Гавриловна Кун.
На следующих страницах, в рубрике «Приёмная администрации» было рассказано о жизни, быте и праздниках родного района, что включало всё: новые программы и проекты для блага и комфорта каневчан, новые большие стройки,  новые предприятия, улучшающие и облегчающие жизнь земляков.  Об этом всём поведал в своём отчёте глава Каневского района А.  В. Герасименко.

Рубрика «Горькая память войны» была  открыта  историческим исследованием  архивиста и краеведа  В. П. Кострова «Без срока давности», посвящённое  80-летию освобождения Каневского района от фашистских захватчиков». В исследовании Валерием Павловичем были предоставлены  архивные документы времён Великой Отечественной войны, детально раскрывающие послеоккупационное  экономическое и политическое состояние Каневского района.  Эти статистические сухие цифры кажутся гораздо более страшными, чем целые тома мемуаров, ибо за ними – лишь факты, без всяких эмоций.
Далее в этой рубрике публикуется продолжение  документальной повести Н.Ф. Мринского «Азовские ледовые походы  1942-го» (начало в №№ 20, 21), где он описывает подвиги советских и испанских подрывников-диверсантов, защищавших восточное и южное Приазовье.
Следующая публикация в рубрике «Горькая память войны» - краткий биографический очерк  о

своём предке Н.  А. Черногорца «Черногорец Тимофей Фёдорович: боевой путь кубанского казака».  Очерк этот – дань памяти своему предку, а также всем советским воинам, защитившим Родину от захватчиков ценою собственной жизни. Многие из них так и остались лежать на чужбине, вдали от родных хат. Как Тимофей Фёдорович Черногорец, похороненный в Рязани, и оставшийся навечно в памяти благодарных потомков.
В «Горькой памяти…»  открыта  новая подрубрика «Письма с фронта», в которой  молодой краевед Н. Ю. Дуленко предлагает всем неравнодушным к родной истории попытаться разыскать  земляков, или вообще соотечественников на основе сведений из старых военных писем, сохранившихся в семейных архивах. А кто-то, возможно,захочет поделиться памятью с другими, и провести розыскную работу с помощью работников районного музея.
А пока Наталья Юрьевна рассказала в очерке «За два дня до смерти…» о письме Лукишко Дмитрия Яковлевича, долгие годы хранящемся в зале Боевой славы Каневского  музея.  За скупыми строчками письма – жизнь целой семьи,  жизнь всей Родины,  порушенной страшным

словом – ВОЙНА.  И давно нет в живых братьев Лукишко, и старших, и младших, и лишь сухие строки в списке погибших за Родину – как печать памяти, печать подвига, которая должна быть навеки сохранена  в истории нашей  страны.
Ещё одна весточка из далёких военных времён – письмо Якова Степановича Ерёменко, написанные на … этикетке от американской мясной консервы.  Узенькая полоска бумаги, на которой вместилась вся жизнь, когда человек в 2-3 словах успевает выплеснуть душу и поддержать родных,  оставшихся в тылу. Судьба Я. С. Ерёменко тоже была трагичной – он пропал без вести в  1943 году. А письмо живо и поныне, снова и снова царапая душу памятью страшной годины.

Как слово наше отзовётся (интервью с Джоном Суреновичем Акоповым) (по материалам газеты «Каневские зори»)

                                                                                                                                   Наталья Иванова

Джон Акопов – автор книг «Отцом пройденная земля», «Раны, передающиеся по наследству», «С любовью к жизни», «Под небом России», «Души осенний листопад», «Мысли вслух», «На войне как на войне», а также монографий «Геноцид армянского народа: история, уроки, реальность», «По силе и крест», «Преступление без покаяния».
В Каневской типографии готовится к выходу в свет сборник «Нити нашей памяти». Его авторы – профессор, академик Международной академии литературной документалистики, действительный член Международной академии русской словесности Джон Акопов и полномочный представитель президента Творческого союза художников России по связям с международными общественными организациями и глава Европейского фонда славянской письменности и культуры Игорь Бондаренко.

СЛИЯНИЕ ТРЁХ ЧАСТЕЙ
В книгу «Нити нашей памяти» вклю­чены очерки, статьи, рассказы и сти­хотворения, опубликованные в пери­одических изданиях в разные годы. По мнению авторов, они имеют познавательное значение для читателей, интересующихся событиями в мире, нашей стране, Краснодарском крае и Каневском районе. Об этом – интервью с нашим земляком.
– Джон Суренович, новая книга, тираж которой составляет тысячу экземпляров, охватывает несколько тематических пластов. По какому принципу вы их отбирали?

– Во-первых, в следующем году мы отмечаем 80-летие Победы в Великой Отечественной войне. Об этом я со­брал много материала. Во-вторых, в 2025-м исполняется 110 лет с начала геноцида армян – страшной мировой трагедии моего народа. На эту тему в соавторстве с Игорем Бондаренко на­писано четыре монографии, изданных на русском и английском языках. По большому счёту, эти научные исследо­вания предназначены для узкой ауди­тории: студентов, аспирантов и учёных, потому что в каждой книге – по 300-500 ссылок на архивы. Понимая, что не всем людям под силу прочесть такие серьёзные монографии, мы с Игорем Ивановичем размещали свои очерки и статьи на различных сайтах. Напри­мер, Союза армян России, Европей­ского фонда славянской письменности и культуры, а также в таких солидных изданиях, как научно-политический журнал «Международная жизнь», ин­формационно-аналитическая газета «Огни Кубани» и в районной прессе. Но помня утверждение, что газета живёт один день, мы решили оставить в люд­ской памяти важные исторические вехи именно в книжном формате. Есть ещё один момент. Я общался со многими каневчанами, которым нравятся мои новеллы и рассказы, опубликованные в местной прессе. И это было ещё од­ним аргументом в пользу новой книги. К слову, в ней три раздела. Первый по­свящён Великой Отечественной войне, а также достойным землякам из родных хуторов Сладкий Лиман и Трудовая Ар­мения.

Водяные пауки (рассказ Лемиш Н. Ф.) часть вторая

Акулина Варсонофьевна с утра начала колдовать на кухне. Там шипело, булькало и скворчало что-то вкусное. К обеду приехал с работы глава семейства – как-никак гости в доме. Чуть позже прибыли сыновья Елисей и Афиноген, с жёнами Варварой и Ефросиньей. Варя – жена старшего сына, Елисея, тридцатипятилетнего верзилы, была симпатичной брюнеткой, невысокой, с притягательными, бездонными голубыми глазами. Младший – Афиноген,  был, напротив, невысок и худощав. Ефросинья была полной его противоположностью – достаточно высокая для женщины, типично деревенская красавица: крепкая (дебёлая, по определению Павла), кровь с молоком, с соломенной косой, короной уложенной на голове.  Невестки сразу кинулись помогать свекрови, и работа закипела с утроенной силой.

А мужчины, поздоровавшись, вышли покурить. Евстафий Евстигнеевич, не выносивший запаха «бесовского зелья», остался в избе, как патриарх, держащий руку на пульсе всех приготовлений к празднику. У молодых мужчин нашлось достаточно тем для разговора. Слово за слово, дошли и до рыбалки – как одного из самых популярных мужских развлечений. И тут Павел в лице

Афиногена нашёл единомышленника, и очень интересного собеседника – тот был заядлым рыбаком, в отличие от брата Елисея, предпочитавшего охоту рыбалке. Но тему поддерживал и Елисей, рассказывая разные местные байки. С подачи Павла разговор перешёл на ловлю щук, сазанов, линей, а также и другой рыбы, водившейся в местной реке. На вопрос зятя о наличии в реке сомов Афиноген ответил утвердительно, сообщив, что местные рыбаки вылавливали сомов по 10-12 кг. И ещё сообщил, что однажды друг Афиногена, Прохор Котов, «о прошлом годе» заловил двухпудового сома. Тот так рванул за удилище, что не ожидавший подобной прыти, Прохор сам рыбкой сиганул в воду.

– А удилище не бросил! – со смехом сказал Афиноген, – Здорово его сомище начал мотылять в воде. Хорошо, мужики рядом были, не растерялись. Выловили и рыбака, и его улов. Хотя там уже непонятно было, кто кого споймал. Оба за уду держатся, оба в тине, и у обоих глазюки бешеные. Вытянули на берег обоих, тут  Аркашка Пермяков с вальком летит, чутка Прошке не

врезал, да хорошо мужики толкнули его, он по башке сому и попал. Тот сразу перестал трепыхаться.  Мужики потом зубоскалили, что сразу и непонятно было, кто там сом, у обоих головы-то чёрные да мокрые, (и дубовые к тому ж)! Павел, смеясь, всё же  с сомнением покачал головой:

–  А как же удилище не сломалось? А леска у вас из проволоки, что ли?

На что Афиноген степенно ответил зятю:

 – Дык это же  его отец снасть с войны привёз. Цельный рулон настоящей немецкой лески,  где только и нашёл! Мы как-то заспорили, две телеги связали леской той, дык кони-то даже взопрели, пока леску-ту порвали. А удилище-от, ему дядя привёз из самой Японии, с плаванья. Крепкая уда, бамбуковая.  А сомища того мы насилу тремя семьями съели, ещё и соседям перепало. Дед мой, Евстигней Дорофеич, сказывал, что раньше и пятипудовые сомы в реках водились. Бывало живность какая к реке подойдёт напиться, а этот усач – тут как тут. И заглотнёт не глядя, только ноги-то и мелькнули. А ныне что! Измельчала рыба, ловим что придётся.

Но тут рыбную дискуссию прервал выруливший из-за угла Евстафий Евстигнеевич:

– Я уже баньку истопил, собирайтесь. Бабы сейчас бельишко приготовят.

Водяные пауки (рассказ Лемиш Н.Ф.) часть первая

Когда-то, во времена стародавние, небо было голубее, деревья зеленее, земля ещё не изнемогала под гнётом асфальтовым, и не давили на неё дома жаркие многоэтажные. Без устали раздавала природа людям свои дары, и люди были щедрыми, добрыми и гостеприимными. В гости друг к  другу ездили часто за тридевять земель,  себя показать, да друзей-родных повидать. Но всё это присказка, а сказка будет впереди.
История эта случилась в конце 50-х годов ХХ века. А уж была, или не была – судить вам.  И если кто-то узнает места действия, или героев истории – не верьте глазам своим, приблазнилось вам всё. И обид никто никому чинить не хотел. Всё было мирно и по дружбе. Дружбе народов, коею славилась страна, некогда существовавшая,  СССР.

В самой большой на свете кубанской станице жил парень, звали его, скажем, Павел.  Мастеровым он был, работящим, и всегда помогал матери. Отец Павла погиб на войне, и частенько мать посылала шустрого молодого сына по разным поручениям. Вот и в это воскресенье отправила его на базар за свежей брынзой. Прицениваясь к местной брынзе (продукту весьма вкусному и полезному), Павел обошёл уже несколько торговых мест,

недовольно морщась при виде неаккуратных торговок и их заветренной брынзы. И только четвёртая бабуся понравилась ему. Брынза у неё была свежая, и соли в меру. А, главное – с убранными волосами под  чистый белый платочек, и руки не были «украшены» траурной каймой грязи на ногтях. Несмотря на свои «хлеборобские» корни, Павел был воспитан матерью в аккуратности, и щепетильно относился к чистоте и порядку. Потеряв мужа и отца, жили они с матерью хоть и небогато, но и не нищенствовали. Мать, как истинная казачка, была мастерицей на все руки, и сына приучила к тому же. Павел с «младых ногтей» впитал жажду к труду, дисциплине, порядку в хозяйстве. И матери помогать было для него не зазорным.

Купив у улыбчивой бабуси брынзу, парень завернул кружок в холщовое полотенце. По привычке скользнул взглядом по соседним торговкам – вдруг что-то забыл купить? И сразу в глаза бросилась стоявшая поодаль дивчина с толстой русой косой, одетая скромно, но со вкусом. К

роскошной косе прилагался чуть вздёрнутый носик, ямочки на щеках, яркий здоровый румянец, стройная фигурка. Сердце затрепыхалось в груди, как всполохнутый «горобэць». Павел почувствовал, что незнакомка заслуживает внимания гораздо больше, чем просто любопытство. Чуть отступив вбок и поодаль, парень продолжал незаметно наблюдать за дивчиной, унимая колотящееся сердце и уже понимая – попал.

Пара незаметных шагов вперёд, и Павел услышал обрывки разговора девушки с одной из торговок местными колоритными разносолами.  Ассортимент у бабуси-торговки был весьма разнообразен – на прилавке колоритно раскинулись несколько жирных «гарных курыць и пивнэй», «слоикы з олией» (бутыли с подсолнечным маслом), «смашна смэтана и закваска».  Ряженка (по-местному закваска) была на диво привлекательна: изумительно пахла и подёрнулась золотистой поджаренной корочкой. Кубанские хозяйки делали закваску из цельного домашнего молока, заправляли сметаной, а для пущего эффекта томили в печи. После запекания на поверхности получалась умопомрачительно вкусная корочка!

И вот теперь дивчина буквально «разрывалась» перед прилавком –хотелось и того, и этого! Да только вот беда! Павел услышал по говору – девушка была не местной, откуда-то со средней полосы России, судя по «оканию».  Сам-то он сразу понял её речь – ведь в армии довелось служить с ребятами со всего Союза. А  местная торговка явно в диалектах не слишком была сведуща. Спрашивающую её о цене на «пятушка и курочку» она понимала плоховато, продолжая без умолку расхваливать «молодэсэнького пивнычка». Судя по всему, диалог зашёл в глухой тупик. Девушка уже начинала нервничать, покусывая губку, и явно искала «переводчика». Она раз за разом называла измученную переговорами тушку петушком, допытываясь, сколько он стоит, а бабуся упорно хвалила «пивнычка».  

Оценив обстановку, Павел решил, что он сумеет убить разом двух зайцев – и познакомиться с прекрасной незнакомкой, и помочь в торговле местной бабушке, кстати, давней знакомой его матери. Он, вроде бы заинтересованный закваской, подошёл к прилавку. Девушка, немного замороченная «петушиным» диалогом, повертела в руках банку сметаны, а потом спросила у бабуси, показав на ряженку:

– Бабушка, а что это такое?

– Дитка, та цэ ж закваска! Ох, и смашна выйшла на цэй раз! Быры, ны пожалииш, укусна!

Не совсем поняв, что на Кубани закваска  совсем не тот продукт, что в средней полосе России используют для хлебопечения, девушка, смутившись, ответила:
– Я хлеб печь не собираюсь, у меня нет для этого возможности.

И тут с триумфом вступил в диалог Павел. Он заговорил с девушкой на привычном для неё диалекте, чистым русским языком. Незнакомка обрадовалась, и тут же через «толмача» договорилась с торговкой и за петушка, и за сметану, и за трижды непонятную закваску. С другой стороны прилавка майской розой расцвела разом облагодетельствованная  тётушка, поняв, что «хлопэць» «подогнал» ей хорошую покупательницу, и не торгуется особо.
Однако, когда незнакомка полезла за кошельком, вся идиллия разом рухнула. Три раза перерыв

кошёлку, девушка поняла – кошелёк, видимо, упорхнул вслед за душой несчастного недокупленного «пивнычка». Попросту говоря – украли. Она, разом побледнев, подняла на своего невольного спасителя глаза, уже подёрнутые слезами. Спаситель не мог отказать прекрасной даме – ну не мог!

На своё счастье, наблюдательный парень вспомнил, что в рядах шнырял  подозрительный субъект – веснушчатый плюгавый «хлопэць», похожий на крысу,  в сапогах-хромачах, кепке-шестиклинке, чёрной незаметной «куфайке».  Павел рванул за вором, на ходу бросив дивчине:

– Не горюй, жди меня здесь! Найдём мы твой кошелёк!

И «ломанул» через парк, в сторону местного злачного заведения с лирическим названием «Голубой Дунай». В этот «Дунай» стекали все криминальные «ручейки», и данный «шинок» был местом сбора всех выпивох и прочих элементов – лиц, если так можно выразиться, не обременённых тягой к коллективному и систематическому труду.  Чутьё подсказывало парню, что вор окажется там.

Он не ошибся. Плюгавый шнырь уже собирался нырнуть в двери «Дуная».  Подойдя сзади к  зазевавшемуся ворюге, Павел схватил того за плечо, и тихо сказал:
–  А ну, пацюк, быстро отдай кошелёк, что спёр у дивчины на базаре!

Строкой лиричной мир поэты освещают

 

Лето – время солнца, радости, цветения, и, конечно, лирики. Оттого-то строки сами ложатся на бумагу, радуя ценителей стихосложения. Каневские поэты много лет радуют своих поклонников чудесными стихами, нежными и мелодичными. А ещё невероятно красочными. Кажется, строки пишутся не словами, а красочными мазками. За каждой строфой – яркая картинка  красоты и завершённой отточенности нашей  природы,  совершенства мироздания,  тонкости и возвышенности чувств поэта. И пусть эти строки будут вам подарком в этой  летний день – они так же солнечны и прекрасны!

Александр Лыгин
Я дарю тебе остров
 
Я дарю тебе остров

В океанских просторах,
Где в глубинах лазурных
Кораллов узоры.
 
Жемчуга там лучатся
Сиянием лунным
И дельфины резвятся
В изумрудной лагуне.
 
На песке золотистом
Загорим, как мулаты,
Смоем в волнах игристых
Прошлой жизни утраты.
 
И из пены прибоя
Народимся, как боги
К новой жизни – без боли

Без забот, без тревоги.
 

Будет всё в нашей власти:
Море, солнце, погода.
Бесконечное счастье –

Единенье с природой.
 
И под сенью ветвистой,
На груди у природы,
Отдохнём, отоспимся
За все годы-невзгоды…
 
Анатолий Иванов
О доброте
 
Чего мы ищем в шумном гаме

И в наступившей вдруг тиши:
Карман, наполненный деньгами
Или бессилия души?
 
Нас деньги только перессорят,
Их не бывает ни шиша,
Но во сто крат большое горе,
Когда утрачена душа.
 
А жизнь устойчива и зыбка,
До откровения проста:
Не потеряли бы улыбку
Джоконды томные уста.
 

В саду бы иволга звучала,
Луга б несли медовый хмель,
И оглашал бы дня начало
К цветку летящий майский шмель.
 
Для счастья нужно так немного:
Сияла б солнцем высота,
Ждала б берёзка у порога,
В дому – людская доброта.