С ДНЁМ СТУДЕНТА!
Процветай же,
студенчество наше,
Гордость юной России всея.
Становись всё умнее и краше,
Чтоб тобою гордились друзья.
Миллионам студентов России
Пожелаю на будущий год,
Чтоб не мучила вас эйфория,
Чтобы чистым был ваш
небосвод.
родной покровитель,
Да вдобавок ещё и святой, -
Пусть улучшит студентам
обитель
В такой век наш
совсем непростой.
Государство внесёт
свою лепту,
Пусть поможет
стипендией тут,
Чтобы легче всем нашим
студентам
Завершить было свой
институт.
И всегда, чтобы там
не случилось,
В любой день, любой месяц
и год
Все студенты от счастья
светились
И силён был российский
народ!
Ну а теперь добавим прозы. Но тоже о
студенческой жизни. Эта житейская история принадлежит перу Степана Деревянко. Источник: Деревянко,
Степан. Запоздалый зачёт [Текст] : житейская история / Степан
Деревянко // Кубань сегодня. - 2014. - 18 янв. - С. 5.
ЗАПОЗДАЛЫЙ ЗАЧЁТ
Колька был рослый молодцеватый парень.
Он учился в городе в техническом университете на втором курсе, учился хорошо.
На выходные, когда получалось, приезжал в станицу. В станице у него жили, как
он говорил, две милых дамы: бабка Наталья и девчонка Танька. Бабка Наталья была
еще не старой и не слабой женщиной — держала хозяйство и огород и очень любила
внука. После смерти деда Володи во всем мужском роде-племени ее интересовал
только один человек — внук. Колька был сильно похож на деда в молодости: и
внешностью, и характером, и бабка Наталья во время его приездов будто молодела
и старалась принарядиться. Внук это замечал, подшучивал над ней: дескать, на
свиданку, бабаня, собралась? Она в ответ отшучивалась, не могла ж, в самом
деле, сказать, что каждый приезд внука для нее праздник встречи с молодостью, с
любимым Володей. Не могла, да и не нужно.
Колька тоже любил бабку Наталью. Еще до
его рождения, когда родители поженились, они жили в кухоньке бабушки. Родители
строили себе дом на новой улице, а когда родился Колька, дорос до садиковского
возраста, бабка Наталья сказала матери, что в садик его не отдаст и пусть он
живет с ней и дальше. Не всем в садик ходить. Так Колька и вырос: часть своей
жизни он прожил с родителями и младшим братом, часть — с бабкой. Какая часть
получилась больше, он не считал. Но рядом с бабкой проживали все его друзья, и
потому поездки к бабке Наталье были для Кольки желаннее, чем поездки к
родителям.
Бабка Наталья гордилась внуком. Он
учился на бюджетном отделении факультета гидравлики и автоматики, как
говаривала бабка, на «якогось инженера» — название факультета и мудреную
специальность внука выговорить у бабки не получалось. На сей раз Колька явился
в начале зимней сессии с букетом роз, поздравил бабку Наталью с днем рождения,
чмокнул ее в щеку, натрескался бабкиных пирожков с картошкой и потрипкой и
сбежал к девчонке Таньке.
Танька была Колькиной мечтой. Девчонка
серьезная, училась в местном колледже на повариху, и Колька всерьез подумывал
на ней жениться после третьего курса. С Танькой вечером они долго гуляли и
целовались. Много целовались. К бабке Колька явился под утро, на что та ему
сказала:
— С золой тэбэ, внучек, выносылы, чи шо?
Колька не понял: причем зола?
— Колы с золой утром ранэнько выносять
парубка от дивчины, то ему пора жыныця,— пояснила бабка Наталья.
— Ой, ба, какая там женитьба,— буркнул
Колька,— тут хотя бы сессию сдать. Но на электричку в город Колька опоздал.
Виноваты оказались бабкины пирожки, которым никак не находилось в рюкзаке
места. Хвост показала ему электричка, а дежурная по станции с желтым флажком в
руке — толстая и насмешливая, когда Колька побежал за последним вагоном,
заметила:
— Догоняючи, дружок, не нацеловаться! Не
в бровь, а в глаз попала. Колька махнул на замечание рукой, ладно, мол, не смертельно,
и побежал на автовокзал. Там сел на проходящий автобус до города, но дорога
была притрушена снежком, скользкая, и на зачет по английскому Колька опоздал.
Преподаватель Антуанетта Сергеевна развела руками и на его просьбу ответила:
— Ничего, молодой человек, сдадите с
коммерческой группой.
— У Свинопаски? — переспросил Колька.
— У нее. Узнаете, как коммерсанты
учатся.
Колька отправился в коммерческую группу.
На ходу подумал: «Этой же заразе придется платить». Он знал от старшекурсников,
что англичанка коммерческой группы по прозвищу Свинопаска ненавидит тех, кто не
учит английский, и сдать ей зачет или экзамен очень сложно. Только надо
платить.
В группе как раз собирали зачетки, и
староста клала их на преподавательский стол. Колька тоже положил раскрытой свою
зачетку и сел за незанятую первую парту. Зашла Свинопаска. Стройная, высокая, в
золотых или позолоченных очках — не понять, с прической фурии. Волосы на голове
были разбросаны как попало. Колька знал, что она дочь какого-то крупного
чиновника, закончила Оксфорд, но у папы на Родине что-то не заладилось: то ли
проворовался, то ли резко честным стал — в общем, дочь вернулась в родной город
и стала учить будущих технарей.
Свинопаска поздоровалась с группой и
сказала: — Ну что, есть сегодня отважный портняжка, умеющий спикать? Или опять
все будете молчать?
Группа молчала.
— В современной жизни не знать
английский язык могут позволить себе только свиньи,— продолжила на русском
англичанка. — Вот вы и есть свиньи при деньгах. Свиньи! И родители ваши свиньи,
и деды, и прадеды ваши — тоже свиньи! — закончила она свою тираду и достала из
сумочки платочек, чтобы стереть след от слезы, размывшей тушь.
Колька не выдержал:
— Я не свинья! И родители мои не свиньи.
И деды, и прадеды не были свиньями. Да, они не учились в университетах, а
растили хлеб для страны, но свиньями не были! А прапрадед мой, пластун, за
геройство дважды награжден Георгиевским крестом — это на Турецком фронте было в
Первую мировую, чтоб вы знали. Сейчас бы его считали Героем России,— выпалил
Колька на добром английском, встал и пошел к дверям.
— Остановитесь, студент! Как фамилия? —
спросила англичанка.
Колька назвался и хлопнул дверью. До вечера он бродил по городу. Думать про
зачет не хотелось. Что будет, то и будет. Послушал в парке игру бродячего
саксофониста, угостил старого артиста бабкиными пирожками, сходил на затон, где
спят до весны примерзшие корабли. Корабли Колька любил, он даже хотел после
учебы устроиться работать в речном порту. Ему было зябко, как кораблям, а к
вечеру мороз продавил тонкую синтепоновую куртку, и стало совсем неуютно.
Набродившись, Колька пришел на квартиру
поесть и попить горячего. Там его ждала девчонка Маринка из коммерческой
группы, с которой он учился в станичной школе. Маринка в группе была старостой.
— Принесла тебе зачетку,— сказала она.
— И что? — спросил Колька.
— Ты один сдал. С остальных «свиней»
буду собирать деньги. Отнесу Свинопаске и заберу зачетки.
—
А учить язык не пробовали? — переспросил Колька.
— Та хоть учи, хоть не учи — платить всё
равно. Мы ж коммерческая группа, дети богатеньких, а ты — бюджетный. Вам зачеты
ставят за знания, а нам — за деньги. Нам можно вообще не учить. Матушка мамоной
магазинной потрясет — вот и все мои зачеты. Ладно, Коленька, я побежала, грызи
науку дальше,— засуетилась Маринка и помахала ему варежкой из шерсти альпака.
Колька проводил девчонку, захлопнул
дверь квартиры и открыл зачетку. Там было написано напротив названия предмета —
зачет, подпись преподавателя, и под этими двумя графами меленько по-английски:
«Excuse me please!» («Экскьюзми плиз»), что означает по-русски: «Извините».
СТЕПАН
ДЕРЕВЯНКО
Комментариев нет:
Отправить комментарий