Святые вечера на Кубани

Идёт первая неделя Святок. Святки ‒ это главный зимний праздник в славянском календаре, знаменующий собой переход от старого года к новому. Святки длились две недели, первая – «святые вечера», вторая  – «страшные вечера». Основными праздниками в рамках Святок являлись Рождество Христово (7 января), Новый год (Васильев день, 14 января) и Крещение Господне (19 января). Многочисленные яркие обряды и события превращали две святочные недели в чрезвычайно эмоциональное и красочное действо. Некоторые из этих обычаев мы соблюдаем до  сих пор, а значение других уже просто забыли. Вот журналисты газеты «Нива Кубани» и постарались, чтобы мы узнали историю и традиции этих родных нам праздников, разместив две статьи – «Святки. Рождественский Сочельник, кутейник, свят вечер» и «Святки на Кубани».

СВЯТКИ

По церковному преданию в ночь на 7 января (25 декабря по старому стилю) родился Иисус Христос. Перед рождением Спасителя в Римской империи, к которой в то время относилась и Палестина, проходила всенародная перепись. Мария и её муж Иосиф, как представители Давидова рода, должны были прибыть в Вифлеем (город Давида), чтобы внести свои имена в список подданных кесаря. А Назарет, где проживала тогда супружеская чета, отделяло от Вифлеема примерно трое суток пешего пути. Мария, ожидавшая рождения ребенка, не могла идти быстро.

Поэтому, когда они подошли к городу, все постоялые дворы и гостиницы были уже переполнены, а жители обычных домов не захотели принимать на постой женщину «в тягостях».

Не найдя тёплого пристанища в городских кварталах, Иосиф и Мария вынуждены были остановиться на окраине Вифлеема в известковой пещере, куда пастухи в непогоду загоняли своё стадо. В этом убогом пристанище вдали от людей, в холодную зимнюю ночь появился на свет Иисус Христос — будущий Спаситель человечества. 

Первыми о тайне его рождения узнали находившиеся неподалеку от вертепа (пещеры) пастухи, которым, по преданию, об этом радостном событии возвестил спустившийся с неба ангел. А следом за пастухами в известковую пещеру, где в яслях на соломе лежал новорожденный Богочеловек, пришли волхвы, принадлежащие к трём разным племенам. Старец Мельхиор ‒ халдейский царь, Валтасар  ‒ перс по происхождению и юный эфиоп Каспар.
Волхвы были учёными астрономами или астрологами. Наблюдая за небом, они стали невольными свидетелями рождения новой удивительно яркой звезды, появившейся на небосклоне к востоку от Вифлеема. В ней мудрецы сразу же узнали звезду, о которой прорицатель Валаам предупреждал еще за 1450 лет до Рождества Христова. Согласно его пророчеству, звезда должна была возвестить человечеству о рождении истинного Царя, который станет владеть и править всем миром. Вслед за этой загадочной и нестерпимо яркой звездой, будто указывающей им путь, волхвы и отправились в Иудею, чтобы поздравить Богоматерь с рождением Спасителя и возложить к его ногам свои дары: ладан, золото и смирну. 

Праздник Рождества Христова считается Величайшим, Всемирным и Радостнейшим. Рождеству предшествует сорокадневный пост, который заканчивается Навечерием Рождества, или Сочельником. А со времён правления римского императора Юстиниана отмечаются и зимние рождественские святки, которые продолжаются до Крещения. Издавна принято было первую неделю святок называть Святые вечера, а вторую ‒ вечера Страшные. Наверное, от того, что народ в это время уже не столько о благочестии пекся, сколько мирским и даже языческим наслаждениям предавался, занимаясь гаданием, колядованием, пением подблюдных песен и хождением ряженых по домам. 

Едва наступал первый святочный день Страшных вечеров, как на улице появлялись маленькие выряжонки, в сумерки наряжались подростки, а к ночи уже плясали, пели и «представлялись» взрослые. Девицы любили рядиться в мужское платье, а юноши ‒ в женское. Лица закрашивали сажей, на голову надевали самодельные «кудельные космы», в рот вставляли вырезанные из репы зубы, а к шапкам прикрепляли воловьи рога, превращая порой ряженого в жуткого дьявола. Хотя не меньше любили рядиться цыганами, солдатами и медведями.

Кроме того, на Рождество жгли костры, полагая, что усопшие родители могут возле них обогреться и что от этого огня летом непременно уродится пшеница.

Но как бы ни дурачились, все ставили на окно зажжённую свечу, как бы приглашая Богородицу на ночлег и ужин.

СВЯТКИ НА КУБАНИ

Наступил Новый год, а за ним пришли и Святки (7-18 января). К ним готовились загодя: резали кабана, делали окорока, сальтисоны, колбасы. Колбасы не ели сразу. Пост. Их складывали в кастрюли и заливали горячим смальцем (топлёным свиным жиром). В таком виде они хранились долго, иногда до Пасхи (если дети потихоньку не вытягают).

Со святками связана мас­са воспоминаний. И дети, и взрослые разучивали или вспоминали забытые слова и мелодии святочных песен, так как в музыке и пении че­ловек может излить восторг и полёт души. Мелодия даёт простор тому, что не вмеща­ется в границах слов.

Рождество, великий день всего христианского мира, издавна сопровождался красочными народными обы­чаями. Оно стало своего рода семейным праздником.

Вечером в канун Рожде­ства Христова (6 января ‒ со­чельник, вэчеря) принято ходить в гости и приносить вечерю. Приняв у себя дома «ве­черников», крестников, со­седских детей и, посетив с вечерей маму, я по традиции собиралась с мужем и его роднёй на вечерю к свекрови. Жила она на краю станицы километрах шести от нас. Чтобы успеть к столу к первой вечерней звезде, мы выходи­ли из дома загодя.

Мой свояк ‒ рэпаный казак с сывой чупрыной, весельчак и балагур Василий, разгова­ривающий на кубанской балачке, любил ходить в гости к хлебосольной тёще. И на сей раз он первым вошёл в завет­ный двор. Там нас встретила кахканьем стая уток. Крупный селезень, видно заподозрив в Василии соперника, по­спешил отвести свой гарем в угол двора, где и был пойман ловким Василием.

Схватив селезня, Вася повернул его к себе хвостом, поднял на уровень лица и со словами: «А ну, хто цэ: вин чи вона ‒ приподнял вверх хвост бедной птицы. С перепугу и непочти­тельного отношения к своей персоне селезень выпустил из-под хвоста жидкую струю. Бережно опустил селезня на землю и невозмутимо изрек: «Вона... Вин бы так ны ср…!». Проведя по лицу рукавом фуфайки сказав: «Отакычки!».

Василий взял у жены кошелку с кутьей и подарками и почимчикував в хату. С порога: «Здрастуйтэ! Папа и мама прыслалы вам вэчерю, а мы прынеслы!

‒ Спасибо. Заходьтэ, диткы, сидайтэ за стил…».

В доме было тепло и нео­бычайно загадочно. В «свя­том» углу перед образами горела, подмигивая лампадка. Под ней на угольнике (дере­вянной треугольной формы столике, вмонтированном в стену) стояла чашечка с кутьёй и горевшей свечкой. Пахло воском и праздником. «Кво-кво-кво. Кутья ‒ на покутя, а узвар ‒ на базарь» ‒ вспоминалось детство, когда мама посылала лезть под стол с этими словами, чтобы «харашо лупылысь курчата».

На столе ‒ скатерть, кото­рая вместо клеёнки стелилась только по большим праздни­кам. Главное угощение ‒ по­среди стола на пучке сена ‒ символа урожая и богат­ства стояла миска с кутьёй, приправленной сдобренным мёдом, узваром и изюмом. Кутья ‒ рисовая, хотя раньше за неимением риса варили цельные зёрна пшеницы. Кроме кутьи на столе стоя­ли 12 вегетарианских куша­ний (по числу месяцев в году) так как это был последний день Рождественского поста. В воздухе витал манящий запах «скоромной» еды: пах­ло котлетами, поджаренной домашней колбаской и сдоб­ной выпечкой. Но это ‒ потом с полуночи.

Вечеря затянулась за пол­ночь. Никто не спешил до­мой. Все решили ночевать у хозяйки дома. Спальных мест хватало не всем. Детей уло­жили на кроватях, остальные решили спать покотом (т.е. рядком на полу).

Наступило рождество. Разговевшись, мужчины со­брались рождествовать. Мы ‒ женщины решили не отста­вать от них. Хотя по обычаю рождествуют только муж­чины, мне было интересно посмотреть на это действо.

Пока мы репетировали песнопение, Василий трижды выходил во двор покурить. Хозяйка дома посоветовала ему «не рыпаться» и «одягаться потыплише, шоб ны закацубнуть, а то на улыци мороз дэрэ». Действительно, в эту ночь снега не было, а морозище жал, аж ноздри слипались и над электроопорами с фонарями поднимались в небесную высь длиннющие тёмные свечи. Звезды были яркие и огромные. Казалось, что их к празднику начистили    и подвесили низко над Землёй на ниточках.

Зашли к деду Андрею. Он еще не спал и радушно встретил гостей. Пригласил  в хату. Там стоял густой запах самогона, как в «гадюшнике» (в пивной). По нетвёрдой походке     деда поняли: он уже успел «остограмиться». И не раз. Дед проводил нас в хатыну (в зал). Мы стали лицом к иконам в святом углу.

«Рождество твое, Христосе Боже наш, Возсияя Мирови свет разума», ‒ запели мы старательно, но не очень стройно (мало репетировали). «В нём бо звездам служащий Звездою учахуся тебе кланятися. Солнцу правды,  и Тебе ведети с высоты Вос­тока, Господи, слава Тебе! Дева днесь Пресущественного рождает и земля вертеп Неприступному приносит. Ангелы с пастырями славословят, волхвы же со звездою путешествуют, нас бо ради родился Отроче младо, превечный Бог. Здравствуйте! С празд­ником. С Рождеством Христовым!».

За старательное пение дед одарил нас чекушкой жидкости. Содержимое её нам было неизвестно. Я по­думала: брага, так как мутная. «Згодыться»,  ‒ сказал     Василий и сунул подарок в            карман куфайки.

Мы ходили без положенного такому случаю атрибута ‒ звезды. Заранее не изготовили, а ночью не нашли из чего её мастерить. Пошли дальше. Но нас ждало разочарование. Обош­ли мы дворов десять, но на наше: «Пустить рождество­вать», ‒ звучало одно и то же: «Ничого давать!».

Посоветовались  и решили заходить только к родствен­никам и знакомым. Там нас примут наверняка. Вот и двор бабы Любы. Толкнули калитку ‒ заперто. Запор где-то внизу. До крюч­ка не дотянуться. Недолго думая, взяли Ва­силия за руки и ноги (благо он был щуплее всех) и пере­метнули через забор, чтобы открыл нам калитку. Для об­легчения веса я забрала у него чекушку.

Но едва смолк звук упавше­го тела Василия, как из-за угла дома с неистовым лаем по­несся на него лохматый псина. Не успели мы опомниться и сообразить, что делать, как Василий уже стоял среди нас. Видно ангелы на крыльях перенесли его через забор. «Дайтэ» ‒ полушёпотом про­изнес он. Мы поняли о чём речь, и для снятия стресса я по­дала ему чекушку деда Андрея.

Василий зубами вытащил с горлышка бутылочки газет­ную затычку и «пырыхылыв» посудину горлом ко рту, хотел глотнуть живительной влаги. Но содержимое чекушки не полилось. Замёрзло.

«Ну и жмот, скупырдяй, злыдня. Я зразу змыкытыв, шо тут шось ны тэ. На тобы Боже, шо мини не гоже!» ‒ бубнил он. Бильше мэнэ никуды нэ кыдайтз, бо я с пырыляку трохы ны вмер! Та и я раззява. А вин? Замисто самогонки брагы налыв! А шоб його пыдняло, та гэпнуло в муляку!».

Ох, и намёрзлись мы в ту ночь! Вернулись домой на стыке утра и дня. В хате было уютно, а главное ‒ тепло! В печ­ке потрескивали дрова. Смо­листый запах щекотал ноздри.

На плите в большой ско­вородке шкварчало сало. До­машнее, пахучее. Аж слюнки потекли. Минуты через три сковорода с глазуньей уже была на столе. Жар ещё вол­новал глазунью, и она что-то шепча, подёргивалась и под­мигивала нам желтками.

С глазуньей разделались быстро, «як за сэбэ кынулы». Пошли в ход и котлеты. Голубцы, колбаса, окорок. Под каждую закуску Василий говорил: «На сэрдци ‒ грусть, в мозгах – застой. Ну, давайтэ по одной!». Под конец и сам понял, что перебрал и изрек: «Ну и налызався я сёдня, як Мартын мыла!».

Тепло печи после мороза, «огненная вода» и обильная сытная пища сделали своё дело. Всех разморило и кло­нило в сон.

«Хочу спаточкы. Пишов в люлю», ‒ изрек Василий и ис­чез за дверью спальни.

Хотя мы были молоды и могли бы еще продержаться, но сон милее всего на свете! Мы тоже решили прикор­нуть. Тем более, что свекровь сказала, что в такой боль­шой праздник «нызя ничого робыть». Сёдня даже дивка волостя ни чешэ и косу ны плэтэ, грих!».

Немного поспав, мы нача­ли ладить костюм для «козы», так как было решено вечером идти колядовать.

7-го января вечером ‒ ко­лядки. По обычаю колядуют девочки и женщины. Но по­скольку колядовать ходят с «козой», то роль «козы» за­частую (если не всегда) ис­полняют мужчины.

Из соломы и другого под­ручного материала сооруди­ли нешто, похожее на голову козы. Подвели ей глаза, на­дели на нее колье (ошейник). Вывернули наизнанку кужух (овчинный тулуп) и надели его на Васю. Мы решили, что быть ему сегодня «козой». Он почти не сопротивлялся, так как еще не совсем протрез­вел и плохо соображал.

Привязали к ошейнику «козы» верёвку и пошли ко­лядовать.

По пути встретили группку девчушек, которые стайкой воробышек впорхнули во двор соседей и запели под окном:

Коляд, коляд, колядныця.

Добра з медом паляныця.

А бэз мэду ‒ ны така.

Дайтэ, тетка пырижка.

А вы, дядько, ‒ грошей.

Колядка хароша!

Антонина ДИДЕНКО.

Записки Антонины Диденко о праздновании рож­дественских Святок на Кубани ‒ это практически документальные записки о событиях, которые истори­чески складывались в течение длительного времени в станицах и на хуторах.

(По материалам газеты "Нива Кубани")

 

Источник: Диденко, А. Святки на Кубани : народные традиции / А. Диденко // Нива Кубани. - 2020. - 3 января. - С. 5.