И вихрь войны над Каневской... (Окончание)

 

Муж моей тётки, маминой сестры, Гавриил Алексеевич, был в 1941 году призван из запаса в инженерно-сапёрные войска и войну встретил на строительстве оборонных укреплений неподалёку от Бреста. Стоило больших трудов разговорить его! Меня очень интересовало, что он видел в первый день войны. Дядя долго отнекивался, и отмалчивался. И только один раз он немного рассказал о войне – скупо, сдержанно, тщательно подбирая слова. Говорил, что тень войны витала в воздухе, но комиссары убеждали, что немцы не нападут, а в самом крайнем случае военный действия будут на чужой территории. Фашисты весной и в начале лета 41-го года не раз нарушали границу, пересекали её и самолёты, но комиссары и политруки успокаивали солдат. Немало было и вредительства. Часть артиллерийских орудий, отправленных в арсенал на техуход, вернулись повреждёнными, а доставленные снаряды не соответствовали типу орудий. И, словно бы по чьему-то злобному умыслу, самолёты были скученно размещены всего на нескольких аэродромах.
Он с дрожью в голосе рассказывал, что творилось утром 22 июня. Это был ад. По мнению очевидца, причиной была преступная халатность, если не преднамеренные диверсии и предательство в штабах Особого Западного Белорусского округа. Чем ещё можно было объяснить странные манипуляции с пушками и снарядами? А непонятная ситуация, когда офицеры массово были отправлены в отпуска? Уже в саму ночь на 22-е июня пропала телефонная связь, а рации (нарочно?!) оказались повреждены.  А «сбитые в кучу» самолёты оказались фактически заперты на аэродромах.
Вы бы слышали боль, звучавшую в рассказе ветерана, в полной мере испытавшего

ужас первых дней войны, хаос и горечь отступления от западной границы в июне-июле 1941 года. О бесчинствах немецкой авиации, о прущих напролом танковых клиньях. Гавриил Фёдорович рассказал о неудачном подрыве моста через реку Березину. Там трагически погибло целое сапёрное подразделение. Мост добивали наши тихоходные бомбардировщики, без прикрытия истребителями. Их погибло там десяток, а бомбы удалось сбросить только одному, да и то малоуспешно. Страшно было смотреть на гибель самолётов и лётчиков, выбрасывавшихся на парашютах. Немцы расстреливали их в воздухе.
Другой наш земляк, каневчанин Пётр Акимович Шемет, 22 июня 1941 года сел в поезд в Краснодаре, чтобы вернуться домой после окончания Краснодарского им. РККА мединститута, уже с дипломом врача. В семье потомственного хлебороба Акима Петровича Шемета с нетерпением ждали сына, готовились отметить возвращение дипломированного врача и долгожданного сына. Уже суетилась многочисленная родня, накрывая столы. Ведь до войны профессия врача была не менее уважаема, чем, к примеру, лётчика – «сталинского сокола». Прибывший новоиспечённый врач даже не успел надышаться вольным воздухом родного дома, как праздник был убит наповал одним страшным словом: «Война!».  Пётр Шемет

срочно собрался вернуться в Краснодар, в военкомат. Едва обняв родных, он на перекладных прибыл в город. В условиях начавшейся войны в СССР срочно требовались медицинские специалисты, ведь будущие мирные медики обучались параллельно и как военврачи. Война ускорила события, и Пётр Акимович прошёл аттестацию с присвоением чина военврача третьего ранга, что соответствовало званию майора. И это в 24 года. Странно, почему не скромное звание лейтенанта? А дело оказалось в том, что до войны был чрезвычайно высок уровень подготовки врачей. Их готовила профессура, вывезенная в 1918 году из Варшавского  университета, где был известнейший в Европе медицинский факультет. Другая часть профессоров осталась Ростовском мединституте.  В июле 1941 года Пётр Акимович Шемет стал врачом артиллерийского дивизиона 78-й Отдельной бригады морской пехоты, а потом он стал начальником медсанбата этой же бригады.
 Аким Петрович, проводив сына, невзирая на возраст, неподлежащий призыву, ушёл на фронт добровольцем. При этом он справедливо полагал, что на этой войне пригодится его боевой опыт двух войн. Ещё со времён царской армии у него был чин вахмистра (старшины) и опыт младшего командира. Это потом, уже к весне 1942 года в кубанских станицах будут сформированы и обмундированы казачьи сотни из лиц непризывного возраста.
В 90-е годы, в эпоху всяческого глумления над нашей историей, я часто встречал публикации, обеляющие и оправдывающие власовцев и патологических предателей. Дескать, они не виноваты – они были обижены советской властью. Такой счёт мог предъявить и Аким Петрович. Году примерно в 1937 он сильно избил одного активиста, имеющего заслуги перед властью. Причина была весомая – «товарищ N» посчитал, что он и есть сама власть, и ему всё дозволено. И, ничтоже сумняшеся, стал активно приставать к красавице-жене Акима Петровича. Но казак на то и казак. Вступившись за честь жены, Шемет лишил нахала нескольких зубов и пересчитал ему изрядно рёбра. Человечишко попался гадкий, в конце концов, доведя дело до суда с непредсказуемыми последствиями. Местное отделение НКВД попыталось придать делу политический оттенок, упирая на нападение на представителя власти, и требуя расстрела. Но судья разобрался, и перевёл дело в разряд гражданского уголовного процесса. В результате за хулиганство Шемет получил 3  года лагерей. В лагере ему помогли трудолюбие, умение ладить с людьми, вера в справедливость. Срок ему скостили, и он вернулся домой, награждённый медалью за ударный труд. Сын продолжал учиться в институте, и никаких репрессий не было и в помине. Позднее, в перестроечные годы его спрашивали: «Вы не в обиде на Сталина? Вас же репрессировали!». В ответ Аким Петрович с юмором отвечал: «А прычем тут наш Генералиссимус? Посадылы мэнэ за дило. Жалкую тилькы, шо малувато дав по рыпыску тому гадови, шось вин дужэ швыдко оклыгав, мало зубив у його выбыв!».
В октябре 1941 года бригада морской пехоты оказалась у степного колодца на пути к Донбассу, вместе с кавалерийским подразделением. Командир медсанбата решил напоить штабного коня, а в это же время к колодцу подвёл коня и немолодой

кавалерист, в котором Пётр Акимович внезапно узнал отца. Радости его не было предела. В семье Шеметов потом вспоминали: «Как в кино!». Вокруг обнимавшихся отца и сына собрались морпехи, кавалеристы, все радовались, пожилые солдаты утирали слёзы. В то время вышел приказ «Ставки», разрешающий родственникам служить в одном подразделении. Так Аким Петрович стал морским пехотинцем. В 1943 году отец и сын оказались в Тегеране, в котором старший Шемет уже был в давнем 1916 году, в составе экспедиции сотника Гулыги, совершившего беспрецедентный марш через пустыню и территорию, занятую турками. А потом, уже на европейском  театре военных действий, в 1944 году, Аким Петрович окончил курсы военных ветеринарных фельдшеров, и в звании старшины и ветфельдшера закончил войну. Пётр Акимович после войны окончил Ленинградскую военно-медицинскую академию, и в отставку ушёл в чине полковника медицинской службы, начальника военного госпиталя в Грозном,по сокращению армии в эпоху Хрущёва. Но не отказался возглавить госпиталь МВД Чечено-Ингушской АССР, где прослужил ещё 20 лет.
Люди военных и мирных профессий по-разному встретили день 22 июня 1941 года, но никто из них не запаниковал, не сдался, а грудью встал на защиту своей Родины.

Моя мама, Елена Алексеевна, тот роковой день вспоминала всю свою жизнь, настолько он потряс её. В то воскресенье она проснулась ещё до рассвета. Из окна был виден уголок неба, едва подсвеченный разгорающейся зарёю. Женщина резко вскинулась от тревожного, тяжкого сна, сердце колотилось, а перед глазами ещё мелькали образы видения, которые намертво врезались в память. Снилось, что с нарядно одетыми подругами идут они по бескрайней степи. Справа, слева - кругом поля зреющей пшеницы, подсолнухов. Дорога мягкая, тёплая, в пыли, идти босиком легко. Солнце летнее, яркое, а у дороги – узоры из полевых цветов, необыкновенно красивых. Пахнет нагретой землёй, разнотравьем, тёплым спелым колосом. От запахов, солнца кружится голова, мир и будущее кажутся светлыми и радостными. И хочется закричать от переполняющего счастья. Но ударом, резко, внезапно небо почернело от налетевшей несметной тучи воронья. От их дикого карканья всех охватил ужас, ноги ослабели от страха. И тут вся эта нечисть камнем упала на поля, словно накрыв их чёрным покрывалом. И на глазах оцепеневших от страха девчат мерзко копошащееся вороньё начало уничтожать урожай. И сделать что-либо было просто невозможно, всех охватило отчаяние. Но неожиданно с неба спикировала стая коршунов. Они молнией ворвались в бескрайнюю чёрную стаю, и бесстрашно ударили по ней. Сражение было жестоким, устрашённое вороньё рванулось вверх, но бой продолжался и там. Коршуны побеждали, всё больше убитых ворон сыпалось с небес, да только урожай в поле был полностью уничтожен. Остались лишь редкие колоски среди перемолоченной соломы.

Это видение всё еще стояло перед глазами, Елена проснулась в холодном поту. Казалось, надвигается что-то ужасное и зловещее. Чтобы прогнать пелену кошмара, она вышла на крыльцо, на воздух, прогоняя марь светом зари. День обещал быть солнечным и жарким.
 На крыльце она столкнулась с мужем, моим отцом, вернувшимся с огорода с охапкой люцерны. Тот уже собирался на работу, в МТС. В поле работы полно, а он бригадир, ему успеть надо раньше всех. Хозяйка привычно завертелась по хозяйству. Наскоро ополоснувшись у рукомойника, Елена собрала мужу сумку с харчами, подоила корову и выгнала в стадо, где пастух уже собирал «чэрэду». Она вспомнила, что колхозную «бедарку» оставила с вечера дома. Кинула гнедому травы и быстро начала собираться. А в голове всё колючим ежом вертелся проклятый сон, не покидая, не давая покоя. Всё еще прокручивая кошмар, женщина наскоро проглотила завтрак, не чувствуя вкуса еды, собралась, наказала свекрови присмотреть за маленькой дочкой, сдать молоко на «госпоставку», присмотреть за скотиной. Запрягла Гнедка, и – в путь. Застоявшийся конь сразу перешёл на рысь, дорогу он знал, погонять не надо. Пока ехала, Елена всё пыталась собрать мысли в порядок, забыть такой яркий кошмар. Но ни воздух, ни природа не могли её успокоить. Пыталась думать и о работе, и о дочке, о том, что погода хороша, будет урожай, на трудодни получат много хлеба, корова Зорька попалась удойная, молока много, да хорошее какое! И сама она звеньевая полеводческого звена, с девчатами работают слаженно, в руках всё горит! И что её, опытного полевода, уважают в правлении колхоза имени Ворошилова. Вот, недавно с мужем они побывали на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве, столько было впечатлений! Да только мысли снова и снова сбивались на приснившийся кошмар, гвоздём засевший в голове.
Тем временем Гнедко принёс её прямиком к бригадной конторе. Впереди – море работы. Сегодня Елена ещё и за бригадира, с утра умчавшегося на совещание в правление колхоза. Женщина отпустила кухарке продукты из кладовой, распределила людей по местам, по ходу решая все накопившиеся вопросы. А потом ушла со своим звеном на прополку. Всё было как обычно – прополка, солнце, тяпки в натруженных руках. Понемногу Алексеевна успокоилась. Перед обедом всё  звено собралось в тени лесополосы. Кухарка обещала обед привезти в поле…
И тут из пыльного облака на дороге показался всадник, гнавший коня намётом. Пожилая колхозница Еремеевна, в этот день работавшая с «молодычкамы», в сердцах возмутилась:
-– Та чи цэ Грышка, бисова нывира, лытыть ны глядючи, запалэ, нэхрысть бисов, коняку всмэрть!
Всадник же, спешившись, и едва переведя дух, выпалил скороговоркой:
-– По радиву тилькы шо пырыдалы, шо Гырмания пагана напала на нас. Война, бабонькы, война!

И поскакал дальше, в другие бригады. Слова обрушились камнем, несколько минут все ошарашенно молчали. Первой отмерла Фёкла Демидовна, потерявшая в  Гражданскую войну мужа, а в Финскую – сына, и запричитала навзрыд, с горестными всхлипами. Девчата, видимо, по молодости, ещё не успели осмыслить весь трагизм обрушившегося несчастья. А меж тем Демидовна, вспомнив своих, тужила уже всерьёз, будоража всех. Её слёзы и причитания всколыхнули девчат, начавших потихоньку поскуливать. До всех дошло: пришла беда, да такая, что умом и не понять. Комсомолки-активистки Вера и Поля твёрдо заявили, что наша Красная Армия сильна, как никогда,  агрессора быстро разобьют, и война будет недолгой. Долго молчавшая Дарья Еремеевна, скорбно поджав губы, сказала:
– Молоди вы ще, дивчата, нычого ны понимаитэ, и ны знаитэ, шо ця война будэ довгою та страшною. За тою Гырманиёй идэ багато стран, и вси воны дужэ слухають Гытлира того, падлюку. Багато погыбнэ нашого мыру. Мы йих побидым, тилькы якою циной? Скилькы ще будэ сырот та вдов у нашои дыржави?!
Так, в одночасье, яркий мирный день превратился в годину всеобщей печали и

скорби. Все поняли – скоро война заберёт отцов и братьев, женихов и мужей, сыновей и внуков. И не все вернутся с этой войны. А многие уже осознали, какое несчастье обрушилось на каждую семью – и на Кубани, и по всему СССР. И никого война не обойдёт, никто не останется в стороне. Только теперь поняла Алексеевна свой сон, пророческий – вороны всё же напали на мирные кубанские поля.

После обеда приехал бригадир и внёс ясность в происходящее. Побывав в правлении, он поехал в Райзо, и там, в центре станицы, он оказался в толпе людей у уличного репродуктора, слушавших важное правительственное сообщение. Местом сбора оказалась площадь у сельмага (сейчас там «Вечный огонь»). Затаив дыхание, люди слушали, как после продолжительной паузы раздался глуховатый невыразительный голос наркома иностранных дел Молотова. Слова, произнесённые им, были страшнее выстрелов, разили наповал всех, собравшихся

на площади. Война, которую СССР стремился если не избежать, так максимально отсрочить, пришла к самому порогу во всём ужасе своей реальности. И хотя о войне говорилось как-то обыденно, без особых эмоций, трагизм ситуации виден был сразу.
В оцепеневшую толпу продолжали градом сыпаться слова: «Война….Вероломное нападение фашистской Германии… Без объявления войны… Нарушив неприкосновенность наших границ… Самолёты бомбят мирные города и сёла…»
Напряжение собравшихся достигло предела. Первый же плач словно прорвал плотину. Женщины слёзно, горестно заголосили, от мужчин послышались проклятия в адрес проклятых фашистов. И горе, словно мутная пелена, повисло над землёй. Теперь жизнь всех людей, по всему СССР разделилась на два полюса: до войны и после… Да когда же будет оно, это после…
А к вечеру во дворе военкомата уже выстроилась очередь добровольцев.
Вчера не было войны

На следующий день в колхозе им. Ворошилова было общее собрание. На нём выступили представители райкома партии, райисполкома, комитета комсомола, правление колхоза. Выступавшие клеймили позором фашистов, вероломно напавших на нашу страну, и выражали уверенность в скорой победе советского народа. Выступления комсомольских вожаков были предельно оптимистичными. Уверенно, с апломбом они говорили, что «несколько сталинских ударов по агрессору – и Красная Армия подойдёт к границам Германии. А там немецкий пролетариат только и ждёт,  чтобы восстать и сбросить ненавистного Гитлера. Наивные слова, и надежды тоже. Никто тогда не мог знать, что пройдёт 4 долгих-долгих года, лет поражений и побед, и огромных людских потерь, прежде, чем гитлеровские полчища  будут разбиты, и Красная Армия придёт в Европу.
Сложно было в те дни представить, что не только нашим солдатам, офицерам и генералам придётся испытать всю тяжесть войны, что она непосильным грузом ляжет на плечи женщин, стариков, даже детей, оставшихся в тылу, и ноша эта будет титанически тяжела. Но народ всё преодолеет, невзирая на то, что пришла война, страшнее которой на земле ещё не было. А вот старые казаки, за плечами у которых было уже по три войны, после собрания, в кругу колхозников говорили, что «германец» очень силён, что у него хорошо вооружённая армия, имеющая опыт войны в Европе, что битва будет кровопролитной, и продлится не один год. Но не все им тогда поверили.
Следующий выпуск газеты «Знамя ударника» вышел 23 июня. На первой странице

полностью поместили речь Молотова, а также Указ Президиума Верховного Совета СССР по мобилизации военнообязанных. Перечислялись возрастные группы, подлежавшие первоочередному призыву. Следующим Указом Президиума Верховного Совета в некоторых краях и областях СССР вводилось военное положение. Приводилась сводка от Главнокомандующего Красной Армией за 22 июня 1941 г. Она была несколько утешительной, но фиксировала факт нарушения границ СССР от Балтийского до Чёрного морей был очевиден.
В газете были статьи пропагандистского характера, с явным оттенком призыва: «Удесятерим свои силы на фронте труда», «Победим ненавистных фашистов», «Армия и народ едины», «Победим врага». В колхозах, совхозах и трудовых коллективах прошли трудовые собрания. Сообщалось, что 48-летний работник колхоза «Политотделец» Николай Тимофеевич Волошин написал заявление о желании пойти на фронт добровольцем.
«Мы победим!» – из резолюции собрания колхозников, рабочих и служащих ст. Стародеревянковской.
«Отправьте меня на фронт!» В заметке сообщалось, что председатель колхоза «Путь к коммунизму» Григорий Моисеевич Пономаренко написал заявление с просьбой об отправке его на фронт добровольцем.
«Уничтожим фашистских вероломных захватчиков!». Эта заметка сообщала о желании мужчин разных возрастных групп пойти на фронт добровольцами, защищать Родину.
Через несколько дней вышел следующий номер газеты, где редакция напечатала следующий Указ Президиума Верховного Совета СССР о введении в стиране военного положения. Появились призывы, которых ждал весь советский народ: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. С именем Сталина мы победим!».
Повсеместно зазвучал  призыв людей труда: «Честным трудом поможем Красной Армии разбить врага!».
Публиковались репортажи с призывных пунктов района, где выстраивались очереди из призывников, прибывающих из станичных советов.
Экономика СССР спешно переводилась на военные рельсы.

А вскоре набатом на всю страну зазвучали слова великой песни, объединившей все чаяния советского народа в первые дни войны:
Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!

Н. Лемиш

 
Это зарисовка первых дней Великой Отечественной войны, которые уже перестали быть мирными, когда СССР был ввергнут в пучину кошмарной войны, принёсшей неисчислимые беды нашей стране, унёсшей миллионы жизней, исковеркавшей человеческие судьбы. Советский Союз боролся тогда за само своё существование, ибо фашистский режим ставил перед собой главную цель – практически полностью уничтожить славян, оставив лишь небольшую часть в качестве рабов. Неимоверными усилиями нашей страны, всего советского народа фашизм был побеждён. Именно СССР был победителем. Остальные страны Европы или практически сразу капитулировали, или были союзниками Гитлера. Америка же с шакальей хитростью «наблюдала из кустов» за «битвой титанов», чтобы присоединиться к победителю. Но опасность фашизма, в те годы, казалось, понимали все. И память о перенесённых страданиях, об опасности «коричневой чумы» для всего человечества будет, как тогда представлялось, вечной.
Но, видимо, для некоторых жизненный путь похож на резвый бег по полю, засеянному граблями. Иначе чем можно объяснить теперешний разгул русофобии, когда у некоторых европейских (и не только) лидеров за плечом ясно видна тень бесноватого фюрера с фанатично вскинутой загребущей лапой, снова жадно протянутой к российским просторам? Какая же короткая память, и как скуден разум у политиков, которых история ничему не учит. Снова чёрное вороньё летит на наши поля, норовя всё сожрать.
Хочется всем напомнить – не забывайте уроки Великой Отечественной войны, и

потомкам своим намертво «вбейте  в мозг», что попытки покорить и уничтожить Россию никому не удавались раньше, не получатся и теперь. А западным борзым «наполеончикам»,  нелишне было бы перед сном смотреть репортажи из бункера Гитлера и хронику Нюрнбергского процесса, от начала до конца.
«Через года, через века – помните…»

Публикуется с личного разрешения автора.