Нельзя забыть (очерк об освобождении Каневского района от фашистов)

Идёт месячник военно-патриотического воспитания на Кубани, приближается славная дата – 75 лет со дня Великой Победы. С этого дня мы возобновляем публикацию материалов о тех, чьими жизнями и неимоверными усилиями эта Победа оплачена.  В этом выпуске – продолжение исторического очерка Николая Лемиша «Дороги, которые не выбирают». В нём – хроника освобождения Каневского района от фашистов,  описана трагедия при освобождении хутора Гарбузовая Балка, гибель воинов 89-й Армянской дивизии. Здесь же можно прочитать о  деятельности прифронтового госпиталя, расположившегося на территории Каневской больницы. Названы имена предателей и полицаев, казнивших советских людей, своих же земляков во время оккупации Каневской. Об этом тоже забывать нельзя. Начало очерка смотрите здесь. А в этой публикации - продолжение.

13. Долгожданное освобождение

Ну а дальше наши войска вошли в Канев­скую. Произошло это ранним утром 3 февра­ля 1943 года (по другим сведениям 4.02). Пер­вым вошёл 1-й батальон 1157-го стрелкового полка, 351-й стрелковой дивизии. По велико­му стечению обстоятельств, его командиром был наш земляк Колесников Филипп Ивано­вич. До войны он работал в Новоминском райвоенкомате. Передовые группы батальона вошли в станицу с разных сторон. Удиви­тельно, что 5 августа 1942 года немцы вошли в Каневскую без единого выстрела и также в спешном порядке её покинули. Та группа, что вошла в центр станицы, очутилась в об­становке тишины, только чадно горела, по­трескивая, подожжённая автомашина. Через какое-то время появились и первые жители. Солдаты запомнились им худыми, измождён­ными, крайне усталыми. Очень было обно­шено обмундирование. Вдобавок ко всему, не­бритые лица, ввалившиеся глаза. Радости же освобождённых жителей не было предела. Вернулись свои, родные, пришла Красная Ар­мия, которую ждали целых 6 месяцев. Теперь уже навсегда.

14.   89-я Армянская дивизия в Каневской

По воспоминаниям Марфы Ивановны Рудзит, исполнявшей в то трудное время обязан­ности председателя райисполкома, вечером 7 февраля 1943 года со стороны Тихорецка в Каневскую вошли передовые подразделения 89-й стрелковой дивизии, носившей имя Ар­мянской.

Дело в том, что дивизия формировалась в Армении и многие солдаты и часть команд­ного состава были выходцами с Кавказа.

Тогда в райисполком явились двое военных, это были: командир дивизии полковник Василян Арташес Аргиакович и командир одно­го из полков Исаханян Гарегин Артёмович. Солдат армян и русских развели по домам каневчан, постаравшись обеспечить их не только жильем, но и питанием. Остальных разместили в зданиях госучреждений. Бойцы и командиры выглядели крайне усталыми, некоторые отказавшись даже от еды, засы­пали сидя. До этого, дивизия понесла поте­ри не только имущественные, но особенно в личном составе. Поэтому обозное хозяйство пополнили телегами и лошадьми, взятыми в колхозе. Колхозникам взамен были розданы трофейные лошади, брошенные в пылу отсту­пления драпающими румынами. Вот только потери личного состава восполнить было попросту некем.

Переночевав и отогревшись, передовые ча­сти Армянской дивизии двинулись дальше в направлении Прощальной Балки, пройдя её, остановились на хуторе Киновии Брюховецкого района. Дальше их путь лежал на хутор Гарбузова Балка и станицу Джерелиевскую, того же Брюховецкого района. Другое направление вело через станицу Придорож­ную, Переясловскую тоже в Джерелиевскую. В дальнейшем 89-я дивизия пройдет с боями через станицы: Гривенскую, Джерелиевскую, Красноармейскую, х. Покровский. Конечная цель ‒ это освобождение Приморско-Ахтарского района.

15. Трагедия хутора Гарбузова Балка

Малозаметный хутор, всего лишь точка на карте Краснодарского края, в годы войны в полной мере приобрёл печальную славу. Здесь погибло более 1000 бойцов 89-й Ар­мянской дивизии и около трёх сотен моло­дых, совсем необученных солдат 1924-25 годов рождения, в спешном порядке призванных в действующую армию. Среди них были мой двоюродный брат Григорий Лемиш и брат моего друга детства Алексея, Павел Удод. Необученных и необстрелянных, их вели на формирование. К сожалению, в то время над всеми довлел известный лозунг: «Любой ценой». Соответственно, с потерями не считались. По официальной версии, из-за ошибки командиров, бойцы попали в немец­кую засаду на хуторе Гарбузова Балка. По другой версии, тоже имеющей право на су­ществование, трагедия случилась из-за пре­дательства кого-то из местных жителей. По воспоминаниям местных жителей, немцы, покидая хутор, оставили засады. Одна из них, вооруженная крупнокалиберными пулемета­ми, спряталась на ферме, другая ‒ на подхо­де к хутору. Когда ничего не подозревавшие разведчики подошли к хутору, то на вопрос, есть ли там немцы, получили успокаиваю­щий ответ. Целое подразделение, а вместе с ними и необученные призывники, располо­жились в хуторе на ночлег. Под утро, бросив на хутор танковый десант, немцы захлоп­нули ловушку. Солдаты и все находившиеся с ними, оказались между танками и пуле­мётами. Выскочив на лёд реки, призывники попали под прямой пулемётный огонь. По условиям неравного боя, многие были об­речены на гибель. Я в своё время беседовал с ветераном войны Александром Фалько ‒ жителем станицы Челбасской, чудом уцелев­шим в том бою. От его рассказа буквально кровь стыла в жилах. Молодых, безоружных ребят из станиц Челбасской, Павловской, Каневской, Привольной, Брюховецкой, Староминской немцы расстреливали в упор из пулемётов, давили танками. Уцелевших были единицы. Среди них оказались и Григорий Лемиш, и Павел Удод. Судьба оказалась к ним благосклонна. Григорий Сергеевич по­сле войны остался в действующей армии, дослужился до полковника. Павел умер в на­чале 80-х прошлого века. Война серьёзно ска­залась на его здоровье. Мне ещё в юности пришлось услышать рассказ о трагедии под хутором Гарбузова Балка от каневских кол­хозниц, мобилизованных для доставки про­дуктов бойцам Красной Армии. Моя мама была в составе этой группы. Женщины по­пали на хутор уже днём, после ночного боя. Картина, представшая перед ними, просто не поддается описанию. Кругом трупы убитых солдат ‒ армян, вперемешку с ними безусые мальчишки из кубанских станиц. Многие из них ещё не знали и девичьего поцелуя. Во­круг кровь, застывшая лужами. А в одном месте даже кровавый ручей. Особенно много было мальчишек на льду реки перед ху­тором. Быть может, и эти рассказы подтол­кнули меня собирать материал по военной истории Каневской.

В военной истории Кубани есть такое на­правление, как трагедия 89-й Армянской дивизии. Как у людей есть такое направ­ление, так они есть и у полков, дивизий, армий. Примером тому роковая судьба Вто­рой Ударной армии в 1942 году. Так вот, ещё до трагедии Гарбузовой Балки,1372-й полк этой дивизии, на подступах к ст. Брюховец­кой, попал под сильнейшую бомбёжку, по­теряв большую часть личного состава. Под Гарбузовой Балкой погибло около 2-х тысяч бойцов этой дивизии. Но самые невосполни­мые потери 89-я стрелковая дивизия понес­ла в боях за станицу Новоджерелиевскую. Находясь в крайне невыгодном стратеги­ческом положении. И уже обескровленная, она вынуждена была идти на выручку 417-й стрелковой дивизии, оказавшейся в окруже­нии. Трагизм ситуации дополнили гибель командира дивизии полковника Васильяна и командира одного из полков, майора Исаханяна. Но, несмотря на такие потери, 10 февраля 1943 года наши войска освободили станицу Новоджерелиевскую и стали пре­следовать врага в направлении хутора Гречаная балка и станицы Новониколаевской. Фронт катился всё дальше и дальше. А на всём этом стратегическом пути оставались братские могилы с фамилиями воинов 89-й Армянской дивизии. Заканчивая описание трагической истории, хочу отметить, ещё в начале 60-х годов слышал я о том, что одна из женщин хутора спасла молодого парня из группы призывников, что немцы не смогли его найти.

И вот с десяток лет назад я узнал все под­робности, опять же при встрече с Алексан­дром Игнатьевичем Фалько. Оказывается парень тот родом из станицы Челбасской, Виктор Шаман. Он был в составе небольшой группки призывников из 6 человек, попро­сившейся к жительнице хутора Наталье Матяж погреться. Немцы из засады видели, куда пошли ребята. Хатка Натальи Кузьми­ничны была на самом краю хутора. Виктор первым увидел подходивших к хате немцев и метнулся в сарай. Наталья тоже увидела немцев, она как раз несла охапку сена. Вик­тору, метавшемуся по сараю, она указала на ясли и успела промолвить: «Ложись!». Сверху засыпала его сеном. Немцы выгнали во двор пятерых ребят и стали бить женщину, чтобы она указала, где спрятался ещё один. Но та молчала. Тогда немцы расстреляли пленни­ков. Виктор тем временем, проломав турлучную стенку, сбежал в камыши. Так он остал­ся жив. После боя убитых сбрасывали в силосную яму. Для достойного захоронения не было ни сил, ни времени. После войны погибших, а их было более двухсот и среди них около сотни челбасян, перезахоронили в братской могиле. На открытие памятника пригласили воинов-ветеранов, освобождавших хутор. Александр Игнатьевич Фалько приехал тогда из Донецка. Он встретился с родителями парня из ст. Брюховецкой, по­гибшего в том бою и указал место гибели их единственного сына. Слёзы родителей пали на ту землю, что полил кровью их сын. А Виктор Шаман встретился с Натальей Кузьминичной Матяж, узнав её среди нескольких сотен людей. И когда он назвал её своей мамой, присутствующие не сдержа­ли своих слёз. Боль этой великой трагедии навсегда осталась в памяти не только остав­шихся в живых, участников того боя, но и жителей хутора Гарбузова Балка.

16. Скорбные дни

В освобождённой от фашистов Каневской начинала налаживаться мирная жизнь. Мно­го задач стояло перед восстанавливаемыми органами Советской власти. Нужно было наладить водоснабжение, запустить мельни­цу, электростанцию, радиоузел. А главное ‒ нужно организовать выпечку хлеба, без него просто невозможна жизнь. Первая забота ‒ это военные, останавливающиеся по пути движения в станице. Именно их надо накор­мить, помыть, помочь самым необходимым. А впереди ещё был весенний сев. Забот у местной власти, как говорится, невпроворот. При всём этом, надлежало ещё исполнить печальную миссию.

Через неделю после освобождения ста­ницы Каневской от остатков немецких и румынских войск, местными органами вла­сти было организовано вскрытие братских могил на территории лубзавода (пенькоза­вода) и эсксгумация тел погибших, о чём был составлен 12 февраля 1943 года Госу­дарственный акт в лице представителей маршевых частей РККА и представителей местной власти, общественности. Согласно Государственному акту, при раскопках было обнаружено более 200 человек истерзан­ных и изуродованных до неузнаваемости. У многих выколоты глаза, отрезаны уши, на груди вырезаны звёзды. Практически, у всех тел ‒ следы ударов тупыми предметами и прикладами винтовок. Среди погибших взрослых много детей от грудного возраста до 14 лет. Особенно были изуродованы тела 10 бойцов и командиров парашютно-де­сантных отрядов, захваченных фашистами на территории Каневского района. В ходе вскрытия захоронения были опознаны 13 человек из числа партийно-хозяйствен­ного актива Каневского района. Акт был подписан офицерами воинской части 1577 Любченко Е.Л, Сергеевым М.К., Захаровым М.К., начальником районного отдела НКВД капитаном Лахмановым М.М., исполняющей обязанности председателя райисполкома Рудзит М.И, партизанами Гражданской во­йны Долиной И.Д., Волобуевой Ф.Н., врачом амбулатории Животовским П.Н., секретарем комиссии ‒ Жировой.

Но кроме лубзавода, имелись и другие ме­ста захоронений. В акте были указаны пря­мые виновники злодеяний:

o    офицеры SD: Вернер Палацки, Пауль Фукс, Александр Винc, Вернер Киль,

o    следователь гестапо ‒ Заболотний,

o    переводчик гестапо ‒ Адольф,

o    начальник районной полиции ‒ Гречаный Ф.М.,

o    начальник полиции ст. Каневской ‒ Брыж,

o    командир карательного отряда ‒ Чуприна Я.,

o        районный атаман ‒ Черныш С.,

o    бойцы карательного отряда: Резник, Донцов, Завалий, Тыщенко, Вовк, Дубченко, Гробовик, Манжик и др. в числе 260 человек.

В станице Новоминской было зверски за­мучено 113 человек из числа эвакуирован­ного населения, в основном еврейской на­циональности. Поимённого списка нет, но известно, что расстреливали целыми семья­ми, не щадя ни стариков, ни детей. Спасли лишь годовалого ребенка ‒ Расню Виксир, которая живёт и поныне в ст. Новоминской, правда под другим именем. За станицей стоит памятник на могиле жертв того рас­стрела. Необходимо отметить, что помимо гестаповцев ‒ организаторов акций, особо изуверским усердием отличались прислужники из числа населения станиц ‒  полицаи. Некоторые были хуже зверей.

Как только освободили Каневскую, в тре­тьей полеводческой бригаде колхоза «По­литотделец» из ямы старого колодца были извлечены тела троих парашютистов, погиб­ших в январе месяце при попытке захватить их врасплох группой полицаев. Колхозницы Варвара Литвиненко и Мария Василенко обмыли их, нашли им одежду, а Евдокия Лещенко отвезла их в Каневскую.

Каневчанка Вера Васильевна Тыщенко, жившая возле лубзавода, была невольным свидетелем, когда парашютистов везли на казнь. Волей судьбы ей пришлось потом уча­ствовать не только в их опознании, но с Ма­рией Григорьевной Сторчак отогревать и от­мывать в сушильной камере лубзавода тела погибших парашютистов. Так получается, что самая скорбная работа выпадает на долю именно женщин ‒ тружениц, много повидав­ших в жизни и стойко выдерживать все уда­ры судьбы. Того, что им пришлось перенести, хватило бы на две жизни. Изуродованные, окоченевшие тела, лица обезображены, выко­лоты глаза, отрублены пальцы рук, отрезаны уши, множество колотых ран. Раскаленным железом выжжены на телах звезды. Их му­чители были исчадиями ада, патологически­ми садистами. Страшно было видеть тело радистки Вали Гальцевой. Судьба отпустила ей в полной мере нечеловеческие муки. 17 ножевых ран, отрезаны груди, выколоты гла­за, на теле выжжено несколько звёзд. Палачи глумились над молодым, сильным телом де­вушки, которой ещё надлежало в жизни вы­полнить великую миссию ‒ продолжить свой род. Сколько же их таких молодых, красивых погибло в эту жестокую войну, не выполнив самую великую миссию ‒ миссию матери. Не суждено. И даже по прошествии 70 лет, в душе вскипает ненависть к мучителям. Ведь части из них удалось уйти от полного воз­мездия. Кто-то получил запоздалые тюрем­ные сроки, скрываясь долгие годы от право­судия, кому-то расстрел заменили тюремным лагерем. А кто-то, прикинувшись безвинной жертвой политических репрессий, и вовсе, вышел на свободу после смерти Сталина. Знал я пару таких «субъектов». Они жили мирной жизнью, завели после освобождения семьи. Но их выдавала, с трудом скрываемая, ненависть к честным людям. И они про­должали пакостить. А поступить с ними надлежало просто ‒ по принципу «кровь за кровь, смерть за смерть».

Чтобы достойно похоронить парашюти­стов, одежду собирали по домам. Да соб­ственно, этого особо и не требовалось. Люди несли сами, кто что мог. Поныне поражает патриотический настрой людей в тылу. А ведь жили люди голодно, холодно, нищета, отсутствие самых необходимых бытовых ве­щей. Общее горе сплотило людей, все жили надеждой на скорую победу над фашизмом.

В те скорбные дни, гробы с телами па­рашютистов были установлены в нардоме (кинотеатр «Родина») для прощания. Сюда же привезли и тела погибших в бою под Гарбузовой Балкой и хутором Поды, полков­ника Васильяна А.А. и майора Исаханяна Г.А. Несмотря на холодную погоду, вереницы каневчан и жителей района шли и шли, чтобы проститься с погибшими воинами. Скорбь и горе лежали тяжелым грузом на душах людей, ведь у каждого было ещё и своё горе. Война уже не прошла мимо ни одной семьи. После прощания, тело полковника Василья­на было отправлено самолётом на родину в Армению. А майора Исаханяна было реше­но похоронить в братской могиле вместе с парашютистами. Хоронили погибших в ста­ничном парке при большом стечении на­рода. Место выбрали неподалёку от могилы коммунаров, погибших в Гражданскую войну. Гробы установили в могиле в 2 ряда, а Валю ‒  радистку разместили сверху, как бы оказав погибшей девушке особое уважение. В гнету­щей тишине зазвучала медь духового орке­стра. Мелодия траурного марша плыла над центром станицы. Потом воздух содрогнулся от рыданий женщин, каждая из них изли­ла свое горе. Наступили последние минуты прощания каневчан с воинами десантниками, отдавшими свои молодые жизни, чтобы на­ступил он, великий день долгожданной По­беды. Когда гробы стали опускать в могилу, тишину разорвали залпы воинского салюта. Потом всё затихло, и в гнетущей тишине люди покидали парк. Их ожидали повсед­невные заботы. Нужно было восстанавливать порушенное войной хозяйство. Нужно было много и много работать.

Но на этом траурные заботы каневчан не закончились. Неподалёку от могилы пара­шютистов появилась ещё одна, где вечное упокоение нашли советские активисты, крас­ные партизаны и мирные жители.

Прах остальных погибших решили не тревожить, перезахоронив их на месте гибе­ли на территории лубзавода (пенькозавода), на берегу реки. Вина этих несчастных была просто в том, что они советские люди. Потом на братской могиле появился скромный обе­лиск. Невозможно описать масштабы траге­дии. Только в этой могиле нашли упокоение 200 погибших

И поныне не зарастает травой забвения доро­га к этому памятнику. 1 мая 1967 года братские могилы коммунаров, парашютистов, советских активистов были перенесены на Площадь Ре­волюции, впоследствии переименованную в «Площадь 30-летия Победы». Мемориальный комплекс за эти годы перенёс уже несколь­ко реконструкций, но к нему в дни великих празднеств, не иссякает поток каневчан, жела­ющих отдать долг памяти своим землякам, не пожалевшим жизни за свободу Отечества.

17. Прифронтовые госпитали

По мере продвижения наших войск, в ста­ницу стал прибывать поток раненых. Вы­бор на Каневскую пал не случайно. Рядом железная дорога, в станице уцелело здание больницы, да и сама она занимает выгодное стратегическое положение, находясь у желез­ной дороги непосредственно. В станице, не подвергшейся, всё-таки сильному разруше­нию отступающими фашистами, уцелел ряд зданий общественного значения, которые по ходу можно было переоборудовать в госпи­тали. Если в начале поток раненых был не­сколько вялым, то после боёв под Гарбузовой балкой, раненые стали поступать непрерывно. До прибытия в станицу хирургического по­левого госпиталя 58-й армии №4358 основная нагрузка свалилась на немногочисленный ле­чебный персонал больницы, которая, кстати, находилась далеко не в лучшем состоянии. Но и это не худший вариант. В оккупацию в больнице оставался единственный врач, это Мария Филипповна Стычинская, волей судь­бы не успевшая эвакуироваться. Она и спасла здание от разрушения, выставив на подходах и подъездах к больнице надпись «Осторожно, тиф! Заражено!»

ХПГ №4358, не тратя времени на раскварти­рование и обустройство, сразу же стал прини­мать раненых. Но не хватало ни сил, ни поме­щений. Пришлось тогда открывать госпитали в сельхозучилище, известном как РКШ, и в зданиях школ. Были задействованы практиче­ски все школы. Но не было воды, нечем было отапливать здания, не было продуктов пита­ния. Жители откликнулись на призыв властей и несли белье, продукты, одежду. Даже привез­ли топливо. Добровольцы из местных, вместе со старшеклассниками школ, спешно соору­жали из парт топчаны, но когда стало не хва­тать и их, то просто стелили на пол солому и укладывали на неё раненых. Старшеклассница школы имени Короленко Надежда Гри­горьевна Краснова помогала ухаживать за ра­неными, находившимися в здании её родной школы. Вот её рассказ. Было очень холодно. Морозы страшные, нечем топить. Слава богу, рядом был парк, рубили деревья, но сырое де­рево горит плохо. Ребята на колхозной арбе ездили в степь собирать курай (перекати-поле) для растопки печей. Воду носили в вёдрах прямо из реки. Страшно было, когда привезли солдат, раненых под Гарбузовой Балкой. Все тяжелораненые, обожжённые, покалеченные. Нам было с ними очень нелегко, среди них много было совсем молодых ребят. Но мы всё понимали, что взрослым, на фронте в тысячу раз труднее. А как жалко было совсем мо­лодых солдатиков, наших почти ровесников. Покалеченные, у того нет руки, у того ноги, а у кого и обеих. Они то, ещё и на свете не жили. Нет ничего страшнее войны...».

Я в своё время, от представителей старше­го поколения много слышал о госпитальном периоде Каневской. В нашем доме на постое было три легкораненых офицера, подлечив­шись, они уехали со своей частью. Потом привезли с ранением руки и плеча старшего лейтенанта. Он был настолько измучен, что спал, не просыпаясь, двое суток. Проснулся он от боли. У него под гипсом возникло нагноение, он был слаб и не мог ходить на перевязку. А врачей тогда не хватало и моя мама, имевшая небольшой опыт оказания медпомощи, помогала ему, как могла. А на­училась ещё на фронте под Ростовом, где была в 42-м подносчиком снарядов на ар­тиллерийской батарее. Но время было упу­щено и у него, по-видимому, началась ган­грена. Мама позвала из госпиталя хирурга и офицера. На самолёте его отправили в базо­вый госпиталь. Потом от него было письмо, где он писал, что ему ампутировали руку до плеча. А парню было всего 24 года. Такова жестокая обратная сторона войны.

Рассказывали, что раненых везли днём и ночью. На двуколках, полуразбитых «полутор­ках», «ЗИС-пятых» и даже на «кукурузни­ках». В этом случае их привязывали по два человека к крыльям. Во дворах импровизи­рованных госпиталей готовили еду, стирали бельё и бинты. Все заботы легли, как всегда, на женские плечи. Воду носили из колод­цев, опять же курай, прошлогодние бодылья, и остатки заборов использовали на топливо. В здании райбольницы отопление от котель­ной не работало, умудрялись топить «буржуйками». В вестибюль первого этажа вы­ходила дверь из подсобного помещения, где была печь, горевшая круглые сутки. Там сте­рилизовали шприцы, хирургический инстру­мент, кипятили бельё, грели воду. Там же и грелись. Фронт уходил всё дальше и дальше, госпитали в школах потихоньку закрыва­лись, а вот в больнице госпиталь просуще­ствовал до 15 мая 1943 года. Очень помогали колхозы, население, местная власть. С уходом ХПГ №4358 больница зажила своей жизнью.

Не было при этом медикаментов, не хватало медперсонала. Некоторое время больничное отделение существовало в здании школы №8 по ул. Ленина, там же была и амбулатория. Многие заботы по лечению жителей легли на плечи Павла Никитовича Животовского, которому опыта было не занимать. В нашем же доме, после того, как не стало раненых офицеров, были на постое военные врачи, открыв в веранде своеобразную амбулато­рию. Они делали перевязки, прививки солда­там тех подразделений, что останавливались на отдых в станице. Но тяжело заболевшую мою сестру, которой было около года, они так и не спасли. В округе не было ни од­ного детского врача. Когда госпитали стали расформировываться, они уехали. В доме ещё долго пахло лекарствами.

Подводя итог этой странице военной исто­рии, вернее госпитальной, хочется отметить, что громкие слова: «Победа куётся в тылу» ‒ отнюдь не были только пафосом. Действитель­но, всё давалось самоотверженностью простых людей, порой холодных, голодных, полуразде­тых, трудившихся в неимоверно тяжёлых ус­ловиях. При этом они делились с солдатами последним куском хлеба. Это их людей заслу­га, что большинство раненых возвращались в строй. К сожалению, были и печальные мо­менты в тот период. Речь идёт об умерших раненых. Это те случаи, когда медперсонал го­спиталей был бессилен. На старом кладбище станицы Каневской стоит бронзовый солдат, навсегда застыв в скорбном молчании. Кажет­ся, он так и не может проститься со своими товарищами, похороненными под плитами па­мятника. Вечная память всем им, погибшим на поле брани, без вести пропавшим, умершим от тяжёлых ран в госпиталях.

Историческая справка

Каневской район освобож­дали от немецко-фашистских захватчиков воинские подраз­деления, входившие в состав 3-х стрелковых: 317-й, 417-й и 89-й и сражавшиеся в соста­ве 58-й армии. Скупые сводки Совинформбюро того време­ни гласили: «Наши войска ов­ладели районным центром и крупным железнодорожным узлом Староминская, районным центром и железнодорожной станции Каневская...».

8 января 1943 года Красно­дарский крайком ВКПб принял секретное постановление «О проведении оперативных мероприятий в освобождае­мых районах Краснодарского края от немецко-фашистских захватчиков». Этим поста­новлением были утвержде­ны ещё 2 документа: «План оперативных мероприятий», «Директивное письмо пер­вым секретарям райкомов». В директивах были определены мероприятия, которые надле­жало выполнять немедленно, то есть с первого дня осво­бождения:

o        восстановление органов управления,

o        проведение митингов и собраний,

o        мобилизация населения для оборонительных ра­бот по требованию ко­мандиров воинских вла­стей,

o        охрана государственного имущества, возврат рас­хищенного, проведение инвентаризации и умета продовольствия, промто­варов, топлива, трофейно­го имущества,

o        восстановление колхозов, организация учета скота и семенного материала,

o        восстановление водоснаб­жения, работы бань, амбу­латорий, больниц, магазин и ларьков,

o        организовать работу пер­вичных парторганизаций, произвести проверку всех коммунистов, самовольно оставшихся на оккупированных территориях,

o        собрать все акты и документы, фактические данные о зверствах оккупантов, жертвах и разрушениях.

Обязанности по расследованию злодеяний фашистов на оккупированных территориях, на первоначальном этапе, возлагались на воинские части, освобождавшие пункты.

Ещё до начала военных дей­ствий на территории Советско­го Союза фашистская Германия продемонстрировала всему миру свою захватническую, человеконенавистническую сущ­ность. Разрушения, массовая гибель мирного населения ‒  следствие продвижения нем­цев вглубь страны.

В августе 1942 года в оккупи­рованный фашистами Краснодар прибыло особое подразделение из ведомства ближайшего под­ручного Гитлера, рейхсфюрера СС Гиммлера (Гестапо). Именовалось оно зондеркомандой 10А (ЗДК-10) и возглавлял его штан­дартенфюрер СС Пауль Кристман (полковник СС). Это была самая кровавая из спецслужб. Помимо разведывательной деятельности на оккупированной территории, она выполняла и карательные ак­ции. Её сотрудники были кадро­выми офицерами государствен­ной тайной полиции (Гестапо) и на левом рукаве мундира носили форменные отличительные знаки «SD» ‒ служба безопасности. Осо­бая команда имела ещё несколь­ко подразделений, в том числе «10В» и «SD 11», по выявлению советско-партийного актива, по борьбе с партизанами, по форми­рованию репрессивных органов и органов управления на оккупи­рованной территории. С первых дней пребывания на Кубани, зондеркоманда широко развернула карательную деятельность. Для выявления лиц, неугодных фашистскому режиму была развернута широкая сеть разного осведомителей из числа лиц недовольных Советской властью. Не брезговали и доносами жителей из числа обывателей. Эта бесславная когорта достаточно поднаторела на  доносах в НКВД в 1937 году. А ныне они тайно служат уже новым хозяевам.

Силами SDK-10А и подчинённых групп, именно на Кубани были впервые опробованы машины-душегубки». Умерщвление людей происходило в наглухо забитых кузовах, дымовыми газами автомашины во время её движения.

Одно из подразделений SDК-10А, возглавляемое гауптштурмфюрером (капитаном) Вернером Палацки располагалось в ст. Ка­невской. Кроме Палацки в под­разделении было ещё 3 офице­ра SD. Ими было уничтожено в Каневском районе 350 мирных жителей. По постановлению Совета Народных комиссаров (СНК) на оккупированных тер­риториях, освобождаемых со­ветскими войсками, создавались краевые, областные комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчи­ков. Состав такой комиссии был утверждён бюро Краснодар­ского крайкома ВКПб 27 марта 1943 года. В соответствии с этим же решением, в освобождаемых районах Кубани создавались Чрезвычайные Государственные комиссии (ЧГК).

Состав комиссии по рас­следованию злодеяний:

o    Селезнёв П.И. ‒ первый секретарь Краснодарского крайкома ВКПб; председа­тель комиссии.

o    Тюляев П.Ф. ‒ председа­тель Краснодарского край­исполкома, член комиссии;

o    Медведев А.П. ‒ началь­ник краевого управления НКВД ‒ член комиссии;

o    Пантиков А.И. ‒ доктор сельскохозяйственных наук ‒ член комиссии;

o    Бессонов Н.П.  священник.

Всего по данным комиссии, установленным в течение ряда лет, в Краснодарском крае было замучено 61 540 человек, 58 000 из них опоз­нать не удалось. Причиной тому ‒ абсолютная обезображенность жертв, а также то, что это были военнопленные и граждане, прибывшие на Кубань в порядке эвакуации из других регионов.

1 июня 1943 года Крайком ВКПб разослал первым се­кретарям райкомов письмо об оказании экстренной по­мощи органам НКВД и НКГБ по розыску вражеской агентуры в подчиненных районах.

Продолжение следует.

Источник: Лемиш, Николай.   Дороги, которые не выбирают : освобождение Каневской от фашистов; 89-я Армянская дивизия в Каневской; трагедия хутора Гарбузова балка / Николай Лемиш // Каневчане. - 2014. - №12. - Продолжение, начало в №№ 10,11.