«Вот опять разгулялась зима…»

 

   

Какая же неуравновешенная женщина, эта наша кубанская зима! После поистине апрельского тепла, очнувшихся мошек и угрожающе напрягшихся почек на деревьях – снова мороз, потом слякоть и снова снег.
  Но кто лучше может знать о местной зиме, как не старожилы! Особенно, если они славны литературным талантом и хорошей памятью!
  Один из таких людей – наш замечательный земляк, писатель Степан Павлович Деревянко. Слог его светел, летуч, он как-то по-особому тёплый и проникновенный. Любая зарисовка – будь то житейская быль, или этюд о природе, всегда лирична и ярка. Да что там рассказывать, лучше сами прочтите его оду нашей погоде, природе и местному зверью – вечному, прекрасному и вездесущему!
 

Степан Деревянко 

Три дня зимы

   Конец января. Держалась, держалась нехолодная погода и испортилась. Ветер, как  невиданный зверь, выл всю ночь и рвал, колотил, гремел,  издевался над всем, чем мог. У соседа на крыше завалил вытяжную трубу, у меня разбросал доски и распинал пластмассовые вёдра и все побил, а стальную крышку колодца унёс в соседний огород, и не было в станице ни одного двора, где бы ветрюган чего-нибудь не натворил. А под утро порывы  ударили по дому дождём, затем ледяной крупой, а утром всю эту погодную «кесю-месю» мороз сковал льдом. И всё, «як казав Гаврыла, на улыцю ны высуныш рыла».

 

Но и этого бесновавшейся нечистой силе оказалось мало: под завыванье ветра завертелся снег, и мороз стал крепчать. Обезлюдели улицы, замолчали собаки – и так трое суток. На окраине станицы «гайцы» поставили поперёк трассы машину, включили мигалки – дорога на Ейск и Ростов закрыта.

-Зачем закрыли дорогу? – спрашивали водители
- Чтоб никого не спасать. Сидите дома, - был ответ.

А ветер уже нёс с полей позёмку, заметал трассу, и вскоре она ничем не отличалась от полей: снег, везде снег и ветер. Настоящая русская зима решила разгуляться на наших просторах.

  К концу третьих суток верховой снег перестал сыпать, выглянуло солнце, и в морозном сияньи предстали снега. С  сугробами, с торосами, с тихой позёмкой. Красотища! Хоть и не негры мы, не под бананами выросли, а такая зима в диковинку. И хорошо когда-то было в такую зиму, управившись с хозяйством, сидеть у горячей печки с книжкой, думать, смотреть за окно и быть спокойным. Потрескивают дрова, посвистывает чайник, кот потягивается на

камине и блаженно щурится… Да, хорошо было. Но где теперь в станице такие печки (у кое-кого, умного, остались!), в котлах гудит газ – мечта тех, кто за него не отдаёт  всю пенсию. А вдруг в холода газа не станет, что тогда? Живём ведь в эпоху террора, когда полиция как на вулкане. Как пошутил один мой знакомый полисмен, где-то мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и бабахнуло. Включили антитеррор. Вот так нынче сказка сказывается.

  А за окном мне сегодня невидаль. Мороз за двадцать, снег по колено, и стайка

серых дроздов начала дербанить  мой китайский финик. В зиму я всегда оставляю на деревцах плоды помельче для пернатых гостей, и они, как обычно, с гостинцем не церемонятся. Налетели, поклевали и исчезли. Но это сойки и грачи. У дроздов подход иной, организованный, я бы даже сказал – разумный. Стайка расположилась на снежном насте под фиником, а одного послала на деревце. И он

деловито стал срывать клювом ягоды и бросать собратьям. Ягоды финика, или как его ещё зовут унаби или зификус, размером с вишенку, коричневые, падали и катились по склону сугроба, дрозды бежали за ними, клевали, пытались проглотить, роняли и гнались за убегающими ягодками опять. А верховой без устали работал.  «Ну и организация! – подумалось мне.-  Вот,  пожалуйста, пример коллективного разума». Потом набивший зоб дрозд сменил верхового, и кормёжка продолжалась. Я залюбовался птахами. Смотрел за ними из окна дома в подзорную трубу, близко, уже знаю, не подпустят, улетят. Мои попытки стайку сфотографировать  оказывались безуспешными. Осторожная птица!

Дело в том, что в нашей степной Кубани дрозды не живут. Птица лес любит. А где лес, аж в горах? А эти или с прошлого ода остались, или прилетели зимовать. Европейский дрозд – перелётный. А всего их на планете до четырёхсот видов, какой же вид мои гостики? Сверху они, как воробьи, серые, а грудь и пузико беловатые. Справочник объясняет, что это обыкновенный российский вид –  дрозд деряба, а есть ещё рябинник, белобровик, ореховый, чёрный и белозобый дрозды. Наверное, не все виды указаны. Но если мои – деряба, то зовут их так от пения, ибо деряба – это по Далю козлодёр, сиплый певчий. А поют у дроздов самцы.  

 

Пока я так рассуждал и любовался дроздовым «рестораном», мой кот Люсик тишком, ползком за сугробами устремился к стае. Шерсть Люсика от охотничьего азарта дрожала. Как же – большие воробьи! Но верховой работник врага заметил, и прыжок Люсика пришёлся  в сугроб. Один хвост торчал.

 А пернатая команда молниеносно исчезла в ореховых зарослях соседа. Люсик же выбрался из сугроба и долго отряхивался.

  А вечером третьего дня мороз стал совсем кусачий, вызвездился молодой месяц, и мой неудачливый охотник спал на все четыре лапы под газовым котлом, и время от времени «мрямкал» и проводил лапой по усатой морде – наверное, отгонял сон про неудавшуюся

охоту. А месяц плыл по небу, переплывал из января в февраль, и вёз с собой в невидимой ладье снежную зиму. Месяц вещал: погода наладилась.

 Источник: Деревянко С.П. Проблески: повесть, рассказы, новеллы/ С.П. Деревянко.- Каневская: Кубанское полиграфическое объединение, 2014.- 138с. - Текст: непосредственный.