 |
| Сизова Зоя Алексеевна |
Мы
уже сообщали о том, что Владимир Саяпин стал одним из призёров на III
Всероссийском литературном фестивале-конкурсе «Поэзия русского слова» ‒ он
получил диплом третьей степени. А ведь в конкурсе принимали участие более
80 человек. Не все из них дошли до финала, по мере оценки их таланта членами
жюри, круг участников постепенно сужался. И нам радостно, что в числе
финалистов оказалась ещё одна наша землячка – Зоя Алексеевна Сизова. Она также
отослала на суд профессионалов свои стихи («Письмо маме», «Мамин хлеб»,
«Осенний вальс») и прозу («Древний обычай горцев», «Курыця − тоже птыця…»). Её стихи высоко оценил уважаемый кубанский поэт
Владимир Архипов. Только сегодня я узнала о том, что первый раз участвуя в
подобном конкурсе, наши земляки немного ошиблись с категорией. Они направили
свои произведения в категорию «Мастер», не зная о том, что в неё должны входить
уже состоявшиеся члены Союза писателей или те, кто уже ранее побеждал в
подобных конкурсах. Если бы они участвовали в категории «Открытие» – для
непрофессиональных авторов с возрастным разделением, то возможно, заняли бы ещё
более высокие места в конкурсе. Пожелаем им дальнейших побед в творческих
конкурсах, которые ежегодно проводятся у нас на Кубани и в России, и будем с
интересом читать.
ДРЕВНИЙ ОБЫЧАЙ ГОРЦЕВ
Учились
мы когда-то в молочном техникуме в станице Вознесенской Лабинского района.
Станица располагается в живописнейшем месте за рекой Лабой, где начинается
предгорье.
Соответственно,
и студенты в те давние советские времена, были у нас со всей Кубани, из Крыма,
Украины, Белоруссии, Ростовской области, Ставрополья и всех больших и малых
народов Северокавказских республик и областей.
Техникум
был хороший, знания давались основательные. Но студенты – они везде студенты.
Не только учились, но и погулять тоже всем хотелось.
Самым
большим развлечением были танцы.
Конечно, и без драк не обходилось: то студенты с местными подерутся, то горцы с
русскими, то парни из-за девчонок, то девчонки из-за парней. И криминала
хватало: не проходило недели, чтобы не случилось какого-либо ЧП. Но
танцплощадка – была для всех.
В
одно из воскресений опять случилась драка. Соня очень любила танцевать,
находилась на середине зала, поэтому-то
и попала в эпицентр драки.
Дрались
два горца, назовём их Альберт и Артур. Драка была настолько ожесточённой, что
зал замкнулся вокруг дерущихся плотным кольцом. Волна людей, как море,
перемещалась вместе с дерущимися парнями. Стояла абсолютная тишина.
В
кругу блеснули лезвия ножей и раздались удары металла о металл.
Альберт
был сухопарым, но мускулистым, поэтому перемещался быстрее. Он скорее уходил от
ударов, чем наступал.
У
Артура была фигура бойца: весь сбитый, с толстой шеей, накачанными бицепсами.
Он разъярился, как бык, и лез напролом со всей своей силой и мощью.
Соня стояла в первом ряду, сзади – завизжали
девчонки. Она оглянулась, оказались две подруги-горянки, как всегда, красивая и
некрасивая.
Красавица
в чёрном блестящем платье с гипюровыми рукавами выглядела «царицей Тамарой».
Тонкое лицо, изящные руки и осиная талия. Отталкивающими в ней были тонкие,
искривлённые в презрительной улыбке, губы.
Красавице
подруга кричит:
−
Останови драку, ты можешь!
−
Нет, моим женихом будет тот, кто победит! – ответила она.
Русские
парни, поняв ситуацию, тоже не вмешивались в драку. Если они вмешаются, то эти
два горца, как оказалось – друзья, станут спина к спине и будут молотить всех
подряд, пока не подойдут соплеменники.
Наши
ребята стали просить их друзей о помощи, но те отрицательно качали головами.
−
Но как же их можно остановить?
−
Они дерутся из-за девушки. Только по древнему обычаю горцев можно остановить
эту драку. Девушка или женщина должна бросить между ними белый платок.
Кто-то
в зале закричал:
−
Милиция!
Раздумывать
было некогда. Дерущиеся были как раз возле Сони. Подсознание зафиксировало
занесённый для удара нож. За малую долю секунды сдёрнула она со своей шеи шифоновый белый шарфик,
взмахнула ним, чтобы расправился, и бросила между дерущимися горцами.
Образовалась
абсолютная тишина. Всё остальное происходило, как в немом кино.
Драка
прекратилась сиюминутно. Альберт был задет за руку ножом, его увели в сторону,
чтобы перевязать.
Артур
наклонился, поднял с пола шарф и спросил у ребят – чей он. Ему показали на
Соню. Тяжело дыша, он подошёл к девушке, сунул шарфик ей в руку и сказал:
−
Спасибо, сестра!
Что
было потом – Соня помнила смутно, потому,
что сильно перенервничала.
Все
расступились, когда девчонка решила уйти. Подруги наперебой кричали:
−
Оно тебе надо, дура?
−
Чего полезла, куда тебя не просили?
−
Что мы будем делать, а вдруг и нам попадёт?
Парни
отступали молча, с таким видом, что, мол, эта чокнутая на ножи полезла, не
побоялась, так от неё чего угодно ожидать можно.
Милиция
девчонок отпустила, всех парней оставили для обыска.
Тех
ребят, которые дрались, знакомые билетёрши провели через кинотеатр и вывели
через служебную дверь тайком на улицу, откуда они успели убежать от милиции.
Короче, никто не пострадал. В противном случае, не только бы условный срок
получили, но и из техникума бы вылетели.
Ещё
недельку пошумели – и какое-то другое событие перебило все сплетни своей
новизной.
Два
года Соня проучилась спокойно, никто её не обижал, никто не преследовал, но и
парни – стороной обходили. Особого внимания
этому она не придавала, так как за учёбой было некогда.
Однажды,
провожая девчонок по домам, Соня стала их отчитывать, что надоело, мол, мне
это, можно и самим дойти, недалеко ведь живут.
Тут
они ей и выдали:
−
Это тебе можно ходить, где хочешь, и когда хочешь. Артур тогда сказал, что
«если эту дэвушку кто обидит или с её головы хоть волос упадёт, то сам зарэжу».
Вот
такая была история. Старинный обычай помог сохранить жизнь двум друзьям-горцам,
а для русской девушки стал на два года «охранной грамотой».
Что
стало с красавицей-горянкой? Друзья съездили домой (а она была родом из их
селения), сказали её отцу, чтобы забрал дочь из техникума, да не вёз её домой в
село, а отправил бы куда-нибудь подальше в город, чтобы с ней ничего не
случилось. Родители её так и сделали.
Уже
сорок лет прошло с тех пор, как я училась. Напрочь забыла об этом происшествии.
А вот сейчас как-то вспомнилось. Захотелось узнать, что же это за такой
красивый и умный обычай?
Ещё
в недалеком прошлом женский платок, брошенный между дерущимися мужчинами,
заставлял опускать занесенные кинжалы, «опускал» ружья, направленные друг на
друга в яростной схватке. Почему же именно платок обладал столь магической
силой? В период матриархального строя у предков вайнахов возникли женские
общества, которые в устном народном творчестве «дожили» до сегодняшнего дня.
Были у вайнахов три богини (три гурии) −
Маьлха Аьзни (Богиня красоты), Дика (Богиня добра, аналог Древнегреческой
богине), Богиня Дари де Куока, или Маша бузу Куока (Богиня мира), которая ткала
«материю», т.е. мир.
Когда у богини Маша бузу Куоки обрывалась
нить, то, по преданию, между народами начиналась война и продолжалась до тех
пор, пока она не соединит нить. То есть, если богиня ткала, то народы жили в
мире. Кусок материи (или женский платок), брошенный между людьми, народами,
естественно, означал, что между ними встала богиня мира. Люди верили в
волшебство женского платка, символизировавшего Богиню мира, и соответственно на
него реагировали. Платок был необходимым звеном в регулировании взаимоотношений
людей, это была последняя возможность потушить гнев и остановить смерть.
Этот прекрасный вайнахский обычай −
использовать белый платок мира для примирения враждующих заимствовали все
кавказские народы и умело его применяют. В последний раз как фактор примирения
платок был брошен чеченками в один из напряженных дней 1994 года.
Вот что говорится в книге о роли женщин:
«В горах Дагестана во многих аулах в старину существовал такой обычай: если
мать усыновит кровника ‒ кровомщение прекращается. Вмешательство женщины часто
приостанавливало самое ожесточенное кровомщение. Для этого женщине стоило
только выступить вперёд, снять с головы платок и бросить его перед дерущимися
кровниками».
Подобные обычаи были и у других народов
Кавказа. В статье X.X. Сукунова и И.X. Сукуновой «Черкешенка» говорится:
«Величайшим позором считалась ссора или брань в её присутствии. Женщина могла
приостановить любые действия мужчин, стоило только ей сказать: «Разве не
заслуживает уважения женский платок» и прикоснуться правой рукой к платку на
голове».
Может, пора уж нам измерять свои успехи
возрастающим количеством тех, кто стал добрей и терпеливей, если хотим лучше
слышать и понимать друг друга? Научиться ценить матерей, произведших нас на
белый свет? Когда сегодня отдельные молодые люди перестают ценить не только
женщину вообще, но и своих матерей, жён и сестёр, невольно задумываешься:
откуда он, этот молодой человек, пришел к нам, где он до сегодняшнего времени
обитал, кто его так воспитал?
Нам бы научиться видеть всё доброе, что
оставили нам предки. А уж потом ‒ взыскивать за упущения и ошибки, не забывая
при этом, что и сами судимы будем.
КУРЫЦЯ − ТОЖЕ ПТЫЦЯ…
Была
Валюшка симпатичной девчонкой, но слишком стеснительной, умной и правильной.
Когда подружки бегали в кино и на танцы,
дружили с мальчиками — она учила уроки, читала книжки, помогала дома по
хозяйству. Кино она очень любила и почти не пропускала ни одного сеанса. Но в
кино ходила одна: садилась впереди всех,
чтобы не мешали смотреть и слушать.
Танцевать
тоже любила и умела, но на танцах её приглашали редко, так как была очень
стеснительной и вольностей по отношению к себе парням не позволяла.
В
друзьях были все, так как позволяла списывать не только домашние задания, но и
контрольные работы.
Вкусно
готовить и вязать носки научила бабушка. Стирать и шить — мама.
Книжки
читала правильные и, как все девчонки, мечтала о своём принце. Нравился ей
сосед-мальчишка: симпатичный, вежливый, черные кудри густой волной свисали на
высокий лоб, прикрывая васильковые глаза. Очень хотелось его пригласить на
танец, но так и не смогла преодолеть своего смущения. Подруга узнала про её
симпатию и сказала однажды:
− Если не пригласишь − уведу!
Пригласить-то пригласила, да только на этом
всё и закончилось: домой он пошёл провожать весёлую хохотушку Галку, на которой
и женился ещё до армии.
Родила
ему Галка дочку, ждала не очень верно.
Пришёл
из армии − то расходились, то сходились, пока ему окончательно не надоела такая
жизнь. Развёлся он со своей Галкой после долгих мытарств, на дочку платил
алименты, да так больше и не женился.
Долго
тосковала Валюшка о своей первой любви, пока не вмешалась бабушка.
−
Чого сумуешь Валичка? Бачу, шо ны тоби орёл достався. Дуже ны пырыживай, ны
усим орлы достаються, на всих ны хватае. Ны тилькы орёл — птыця, курыця тоже
птыця. Може на шось и сгодыцця. А як ны сгодыцця — общипаемо, та й борща
наварымо.
Наплакалась
у бабушки на плече. Выслушала её, не менее трогательную, историю о первой
любви. Улыбнулась сквозь слёзы, да и призадумалась: жить-то всё равно дальше
нужно, и семью создать хочется, а, чтобы ребёночка родить − замуж надо выйти.
Не
заглядывалась теперь на красивых и бойких, присматривалась к тем, что попроще,
поскромнее.
Однажды,
после кино, напросился к ней в провожатые Фёдор. Хороший, вроде, парень, из
работящей семьи, и профессия у него хорошая, добротная − каменщик на стройке, и
зарплату получает, и «шабашки»
перепадают.
Посвиданничали
с пол года − Фёдор предложение сделал.
Подумала,
погадала: время идёт, других ухажёров нет. Да и замуж, вроде бы, надо выходить
тогда, когда зовут, а не тогда, когда вздумается. Так и согласилась.
Жили
− не тужили: и достаток в семье был, и деток родила − сынок и дочка растут. Да
не усмотрела − пристрастился муж на «шабашках» к хмельному. Хозяйство на своих
плечах тащила, детей вырастила и воспитала, в люди вывела. И плакала, и
просила, и уходила, и скандалила − ничего не помогло. Допился до того, что однажды не вернулся домой. А дело
зимой было. Шёл с «шабашки», упал на соседней улице и замёрз до утра. Раньше
ходила, искала, где пьёт, и приводила домой. А тут дочка заболела: всю ночь
температура под 40, еле сбила до утра.
Пока
Фёдор пил, Гриша, её первая любовь, оставшись один, ухаживать пытался, по
хозяйству помогал по-соседски: то тяпку наточит, то ножи, то межу прокосит, то
подвезёт с полными сумками. И замуж звал, если с Фёдором разведусь.
Пока
отнекивалась − звал. А однажды взяла и согласилась.
Помогать
не отказывался, а насчёт замуж − больше разговоров не заводил. Объяснил тем,
что ему стыдно в чужую семью вмешиваться, при живом отце детей сиротами
сделать.
А
когда мужа похоронила − совсем редко стала его видеть. Стыдно ему, видите ли, к
вдове заходить стало. Мало ли что люди, вдруг, подумают?! Всё чаще его видели
выпивши, небритым, в измятой одежде.
Посмотрела
на него, послушала, да и сказала, как бабушка говорила:
−
Видно, не орёл ты, Гриша, но ничего, курица тоже птица, на что-нибудь и
сгодится.
−
Давно уже, Валя, общипали курицу, что и борща уже не из чего варить, −
пробурчал он себе под нос, и, не поднимая головы, поплёлся к своей калитке.
2014 год
МАМИН ХЛЕБ
Пахнет хлебом душистым,
Пирожками, как встарь.
За окошком ‒ пушистым
Снегом кружит февраль.
Вновь мне кажется, будто
Снова девочка я;
Вкусным запахом будит
Золотая заря.
И меня приласкает
Добрый бабушкин взгляд;
Мама ‒ вновь молодая,
Как лет сорок назад:
Разрумянились щёки,
Заискрились глаза ‒
Вот обрадуют дочек
Пироги-чудеса.
На одном ‒ голубочки,
Будто вишни клюют;
А на этом ‒ цветочки,
Как живые, встают.
Время льётся, как речка,
Повторяясь, как встарь:
Свежебелена печка
И подмазан «дымарь».
Пахнет детством и хлебом,
Что сама испекла
По старинным рецептам
Матерей ремесла.
2015 год
ПИСЬМО МАМЕ
Пусть земля мне смеётся цветами,
И наступит пусть новый рассвет.
Я письмо напишу своей маме,
Хоть её нет уже много лет.
Напишу ей о том, сколько внуков
У неё, а теперь ‒ у меня.
Напишу, что нет горше разлуки,
Что закаты милее мне дня.
Помнишь, мама, я очень любила ‒
Не сошлись наши тропки-пути.
Мужа нет ‒ я его схоронила,
Через это пришлось мне пройти.
Слава Богу, что дети здоровы;
Внуки, словно грибочки, растут.
Песни петь научилась я снова,
Снова в доме тепло и уют.
Пусть живём небогато, но дружно;
И у каждого есть колея.
Я готова помочь, если нужно:
И судьба в них, и доля моя.
Дети ‒ в радость, а внуки ‒ в
награду
За любовь и терпенье даны.
Вновь люблю, снова жизни я рада,
И не чувствую в этом вины.
Пусть земля мне смеётся цветами;
В радость новый закат и рассвет.
Ведь за нас где-то молится мама,
И молитвами путь наш согрет.
2015 год
ОСЕННИЙ ВАЛЬС
Падают медленно листья на землю ‒
Звукам осеннего вальса я внемлю.
Кружатся звёзды, и пляшет луна.
Воздух прозрачен, хоть выпей до
дна.
Вдруг фонари разбежались в
сторонку,
Рыжеволосую встретив девчонку.
Кружат берёзы, прощаясь с
листвой,
Чтоб обрести долгожданный покой.
Клёны швыряют мне листья надменно
‒
Знают, красивы они, непременно.
Только осинка дрожит без ума ‒
Скромница чует, что скоро зима.
Жёлтые, рыжие листья ‒ на
счастье.
Раз, два, три, раз, два, три ‒
кружимся в вальсе.
Чтобы тепло ваше помнить ‒ готова
Я до утра танцевать с вами снова.
2016 год
Я ЛЮБЛЮ ТИШИНУ...
Я люблю тишину и вечерний закат,
Свет в окошке старинных и
простеньких хат,
Золотую и щедрую осень,
Стройных липок парад,
Медных клёнов наряд
И осеннего неба бездонную
просинь.
Нет милей стороны, чем родимый
порог,
Пусть прошёл сто путей, сто
далёких дорог ‒
Сердце знает свою путь-дорогу.
Не смогла я дорогу домой
позабыть.
Край родной мне завещано крепко
любить.
Привело меня сердце к родному
порогу.
2016 год
Комментариев нет:
Отправить комментарий