Нэхотя кума порося зъила

 Литературная обработка народного анекдота от Лемиш Николая Фёдоровича

Есть обиходная кубанская поговорка, или присказка: «Нэхотя кума порося зъила».  В канонах православной веры у православных особое значение придавалось обряду крещения, и большое внимание уделялось фигурам крёстных отца и матери ребёнка. На народно-бытовом уровне крёстные родители по отношению к родителям биологическим звались кумовьями. Во времена стародавней Кубани семьи были многодетными, и посему были повязаны между собою узами, тесно связанными и на бытовом, и на религиозном уровне.
Жили-были две кумы Орышка и Ганна. Будучи примерно одного возраста, они

дружили с момента кумовства. Уже и дети выросли, а дружба осталась. Мужья их тоже дружили, но он женская дружба, она особенная, поддерживаемая огнём соперничества, общими интересами и темами. Орышка взяла за моду часто бывать у Ганны. Та была чрезвычайно домовита, славилась своими кулинарными изысками, и оттого была очень гостеприимна. Соленья и варенья у Ганны были всегда отменными. Забажается Орышке мочёного кавуна, она тут же летит к подруге. И наливки у Ганны были ароматные. Примешь, бывало, рюмочку терновки, и жизнь покажется веселей. Утром того дня, что на Кубани зовут «вэчерюю», Орышка уже явилась к куме с визитом, и уже ушла с корзиной умопомрачительных разносолов. Всё было обговорено, решено, и нужные кости были отполосканы до зеркального блеска.
День у Ганны был хлопотным, а вечер – тем паче, рождественский сочельник, не до отдыха. Ганна с мужем ждали гостей и крестников. Стол уже накрыли, и среди всех кулинарных чудес на столе стоял (на самом почётном месте), жареный

поросёнок. Умаявшись за день, Ганна на минуточку присела «пэрэдыхнуть». И тут приоткрылась дверь, и просунулась голова  уже умотавшей, вроде, домой Орышки. Обычно, не мучавшая себя разными там церемониями, кума вдруг тормознулась у двери. Что на неё тогда нашло, бог весть. Но начала она издалека, и начала хвалить подругу, ну прямо мёдом мазала, пока не добралась до нужного. 

- Ой, кумушко, ны хотила тэбэ биспокоить, та шось моёму Пытру сёгодня забажалось слыв мочиных. Якось ты мэнэ йимы годувала, таки воны булы ловки. Ты вжэ така ловка хазяйка, ну ны в кого таких гарных слыв нымае.  

И после такого сливового панегирика, она просунула впереди себя в дверь глиняный полумысок. Ганна удивилась такой

скромности кумы, но решила поддержать церемониал, и говорит:

 - Чого ты у двэрэй потупылась, заходь.
А Орышка тут зачастила:
-Ой, кумушко, мэни так николы, шо прямо и у гору глянуть ныма ны хвылынкы! Ось, кынь мэни на донци трохы слывок, та я скорэнько до дому почимчикую!
 -Ну ты кума и чудна, та заходь у хату! -  настаивала Ганна.
-Ну, нэхай, заскочу на хвылыночку!
А Ганна всё удивляется:
-И шо, у гостях и ны прысядыш? Сидай!
Обычно бесцеремонная, Орышка прямо превзошла себя в искусстве изысканного политеса:
- Ой, кума, хиба шо из вылыкого вважэньня, прысяду на самый краёчок лавци. Бо я спишу так, шо аж голова кружыцьця!
Озадаченная такой воспитанностью подруги, Ганна терялась в догадках, что же такое случилось с Орышкой? А сама продолжала приглашать:
- Кума, та повырнысь ты до столу!
-Та ладно, тилькы от вылыкого вважэньня!

Хлебосольная Ганна снова приглашает:
- Та сидай, кумушко, як уси люды, до столу, покуштуй, шо е, ны суромся!

Орышка засмущалась:
- Та ни, кумушко, я ны йистивна, багато ны йим, сама тилькы шо от столу!
Ганна, как истинная хозяйка,  широким жестом придвинула к куме блюдо с жареным поросёнком:
- Йиж, кума, одриж хоть кусочок!
- Та хиба ж тильку зовсим манэньку крыхотку, шоб тэбэ вважыть!
А уважать Ганну было за что! Стол прямо ломился от снеди, готовила хозяйка великолепно. Жареный поросёнок был просто прекрасен! Поджаренный, обложенный овощами, кусочками колбасы и ковбыка, обмазанный сметаной, он был настоящим гастрономическим чудом. 

 Тут Ганна и спохватилась - а за хрен-то она и забыла! Прихватив Орышкин полумысок, пригласив ещё раз куму к столу, Ганна заспешила в кладовку. Хрен в махотке спокойно стоял там на полке. Быстренько набрав слив в миску, она заспешила в хату к гостье. А войдя в комнату, Ганна буквально остолбенела от увиденного, даже глаза тереть стала: на столе перед Орышкой стояло пустое блюдо. Поросёнок исчез, как его и не было! На столе осталась малюсенькая кучка костей. Глядя на оторопевшую Ганну, подруга сказала:
- Ой, кума, и ны знаю, як воно зробылося! Я зовсим ны хотила йисты! И ны зчулася, як оцэ поросятко зъилося!
А ещё не отошедшая от ступора Ганна машинально сказала:
- Шо ж ты, кумушко, його биз хлиба зъила, я ось тоби и хрон прынысла, шоб укусно було!
Хлеб на столе был даже не тронут! А Орышка, с небольшим трудом поднявшись с лавки, выхватила у Ганны, по-прежнему ледяной статуей застывшей около стола, полный полумысок со сливами, и порскнула к выходу.

- Побижу я, кумушко, бо мэни так николы, так николы!
 

Публикуется с личного разрешения автора.